В зеркалах

Невидимый человек поднялся: они услышали шорох и скрип пружин.

— Сейчас. Звать меня Джон Джонс, а кто поважнее — зовет меня Дружище, и я не против.

— Хорошо, — сказал Арнольд. — Посмотрим, какой из этого получится отчет. — Он и Рейни принялись собирать с пола рассыпавшиеся листки. — Вы, наверное, думаете, что нам отдельно платят за то, что выслушиваем ваши увертки.

— Господи, — сказала Сантонина Йобен, — вы только гляньте на небо. Гляньте, какие красивые облачка. — Она опять сидела на диване, полузакрыв глаза.

Мэтью Арнольд и Рейни оглянулись на окна. Жалюзи на окнах почти не пропускали света, дверь тоже была закрыта наглухо.

— Самый расчудесный день для парада, — продолжала она.

Морган Рейни, опустившись на колено и держа в руке пачку собранных анкет, посмотрел на Арнольда: тот взволнованно кивнул на две трехлитровые бутыли вина, стоявшие на кедровом комоде у двери — откупоренные, с мокрыми горлышками.

— Очинно птичек люблю, — раздумчиво произнес мужчина в задней комнате. — Кружатся себе там, кружатся наверху.

— Можно закругляться, — тихо сказал Арнольд. — В таких случаях прилагается особого рода отчет.

— Нет, гляньте только на тех двух больших белых… — не вставая с дивана, сказала Сантонина Йобен.

Мэтью Арнольд не дал ей договорить.

— Мы уходим, — поспешно объявил он. — Мы страшно сожалеем, что обеспокоили вас. О решении по вашему делу вас, разумеется, поставят в известность.

— Вот спасибо, — сказала Сантонина Йобен, провожая их к двери. — Дай вам Бог здоровья. А вы тоже попечитель? — спросила она Мэтью Арнольда.

— Нет, — раздраженно отвечал тот, запихивая измятые бланки в папку. — Я не попечитель.

— А этот дядечка, который с вами. Он попечитель?

— Нет-нет, — сказал Морган Рейни и опять покраснел. — Нет.

— Он не очень разговорчивый, а? Рта ни разу, считай, не раскрыл за все время.

Морган Рейни взглянул на нее и вышел, Арнольд — вслед за ним.

На крыльце Арнольд обернулся к девушке:

— Он мало говорит, потому что занимает важный пост, и я думаю, он отлично понял, что здесь сегодня происходило. — Он спрыгнул на дорогу и догнал Рейни. — Не пойму. То ли в моей личности дело, то ли что.

— Мы мало что можем сделать, как вам кажется? — спросил его Рейни. — Такова уж ситуация. И мы обязаны как-то в ней действовать.

— По-вашему, это справедливо? Вот, несмотря на ситуацию и ничем не оправданное озлобление, мы пытаемся помочь во имя простого человеколюбия. Казалось бы, в ответ можно ждать какой-то благодарности, даже от таких людей.

Они шли вдоль товарных дворов, огибая коричневые лужи и подсыхающую грязь у дороги.

— И я постоянно втягиваюсь в нечто подобное.

— Да… Я понимаю… — отозвался Морган Рейни. — Трудно от этого уклони… Трудно!

Пока они шли к машине, в каждом окне дома открывались жалюзи.

Когда Морган Рейни подошел к муниципалитету, знойный, безветренный, безоблачный день был уже в разгаре — сухая, жесткая трава курчавилась на залитой солнцем лужайке. Пожилые адвокаты шаркали по длинным прямым дорожкам, подняв черные зонты, напоминавшие о бренности всего живого; чиновники не спеша подходили к большим стеклянным дверям, обмахиваясь утренними газетами.

В вестибюле работали кондиционеры — и так интенсивно, что на стеклянных стенах около них наросли каемки инея. Ровное гудение холодильных машин приглушало звуки муниципального лейтмотива «Непогода».

За диспетчерским столом сидела сухопарая дама в свитере.

— Сегодня, Рейни, я не даю вам маршрутов, — сказала она. — Для вас есть какое-то особое задание.

Она протянула ему папку с разноцветными анкетами: к ним была пришпилена записка на личном бланке мистера Клода Буржуа, заместителя по административной части.

«Рейни, — говорилось в записке, — мы еще раз просмотрели Ваши данные и считаем, что Ваши подготовка и опыт дают Вам право на самостоятельную работу. Отправляйтесь немедленно на Саут-Ней, 2231 (угол Артизиан), в администрацию гостиницы Лестера и Рудольфа „Элита“. Разыщите Лестера Клото (цветного), который ждет Вас и поможет Вам провести обследование в этом районе. С Лестером у нас прекрасные отношения, и мы убедительно просим Вас не доставлять ему лишних хлопот. С уважением, Клод Буржуа. P. S. Мистер Арнольд будет сегодня в этом районе и в 12.30 подъедет к гостинице, чтобы увезти Вас».

Рейни сунул записку в карман и поехал на автобусе на Артизиан-стрит. Он прошел три квартала гаражей и деревянных домов и, потный, остановился на углу Ней-стрит. На протяжении трех кварталов ему попался всего один человек — мужчина без рубашки, с опухшим лицом, лежавший на спине среди апельсиновой кожуры и арбузных корок у стены бетонного дома. Из переулков и внутренних двориков доносился детский смех.

Ней-стрит выглядела почти безлюдной. Окна были закрыты ставнями, зато гремели радиоприемники — не меньше десятка их работало в магазинах и за шторами пивных.