В зеркалах воспоминаний

А в это время в Ватикан официальным представителем России оформлялся бывший зам. генерального директора ТАСС Анатолий Красиков, прекрасный журналист, который ещё в конце 1950-х – начале 60-х годов был единственным советским корреспондентом, аккредитованным при Ватикане. Он блестяще знал и много писал про Святой Престол и уже приезжал сюда в качестве кандидата на новую должность, бывал в доме Юры Карлова; Красикову даже выделили жильё, где он как будущий хозяин поменял обои – думал, что приедет туда на работу. Тем более что и Борис Николаевич, в администрации которого работал тогда Красиков, уже дал слово. Но как хозяин своему слову, он его дал, он его и взял. Так Костиков попал официальным представителем России в Ватикан. У него французский язык, итальянский он нарочно не учит, ведет себя так, словно получил синекуру. Познакомились мы на одном из приёмов, устроенном послом Украины, с которым я здесь дружил.

– Вот, это Вячеслав Костиков, – представил он. – А это мой друг Алексей Букалов, он, кстати, пишет для газеты «Сегодня».

– О, значит мы с вами конкуренты, – сказал Костиков.

– А вы разве тоже пишите про Италию? – поинтересовался я, но ответа не получил.

Меня поражала его самовлюбленность. Его речь пестрела такими оборотами, вроде: «Вот мы, писатели, даже цвет видим по-другому». Так и хотелось ему напомнить, что был тут до него один писатель, Николай Васильевич Гоголь, правда, он называл себя литератором. Скромно…

В этой своей фанаберии Костиков один раз просчитался. К нему приехало телевидение – взять интервью. А он выпил. И начал говорить про Ельцина: у него, мол, есть одна страсть – жажда власти. И это делает официальный представитель государства, нарушая все этические, нравственные и политические нормы! А ведь ещё со времен Бисмарка строжайше запрещено критиковать своего нынешнего работодателя. Действующий посол не имеет права делать это, равно как и писать мемуары – ушел, пожалуйста! Конечно, одиозное высказывание сразу стало известно, и даже покровительствующий ему на тот момент Примаков, бывший тогда министром иностранных дел РФ, сказал: надо его отзывать. Проходит несколько дней, Костиков уезжает. А он за это время много чего успел. В частности, бросить виллу, которая ему не понравилась. Поскольку он из администрации президента, ему сняли виллу в престижном месте, на Аппиевой дороге. Очень хорошую, с бассейном. И была еще резиденция, снятая ещё до его назначения, рядом с Ватиканом…

Я наблюдаю за этой историей, и вдруг раздается телефонный звонок. Звонит мой генеральный директор Виталий Никитич Игнатенко.

– Алексей, как у тебя дела, все нормально?

– Да, все нормально.

– А ты в Москву не мог бы подъехать? По делу, не телефонный разговор.

– Когда?

– Сегодня не мог бы?

– Сегодня уже не успею, но могу вылететь ночным самолетом и завтра утром быть в Москве.

– Давай так и сделаем.

– Что-то случилось?

– Нет, но надо кое-что обсудить.

Приезжаю утром к Никитским воротам, к ТАСС, встречаюсь в генеральным. Тот протягивает красную папочку, в ней – шифрограмма за подписью тогдашнего посла в Италии. В ней говорится, что в связи с вакансией в посольстве СССР при Ватикане, посольство в Италии вносит предложение назначить на эту должность заведующего отделением ТАСС Алексея Бука-лова, который много знает, то да се. Совсем как в той характеристике, когда меня выгоняли из МИДа с «волчьим билетом». И Игнатенко с торжествующей улыбкой говорит мне: «Как тебе это предложение?».

– Виталий, пойми меня правильно, – говорю. – Получается, что они меня выгоняют в дверь, а я в окно лезу. Я уже другой человек, у меня другие интересы. И опять возвращаться в эту контору… ты меня извини. Это, конечно, почетное предложение, я понимаю.

– Но лучше тебя никто это не сделает…

– Но это не самый важный аргумент. И я не уверен, что это так. Конечно, мне было бы это интересно…

– Не валяй дурака, ты меня просто удивляешь. Я уже договорился, что сегодня вечером тебя примет председатель Комитета Госдумы по международным делам Владимир Лукин, а завтра в МИДе – замминистра по Европе, который курирует Ватикан, Коля Афанасьевский. – И называет ещё несколько имен. – А пока, говорит, садись (у него при кабинете ещё комнатка есть), вот тебе бумага, пиши записку на имя Примакова. И твои соображения по Ватикану.

То есть я еще должен был оправдать свое назначение. Помню, я сел и за полчаса написал почти пять страниц текста, который назывался «Государство Ватикан и государственные интересы России». Расписался, он тут же передал это секретарю – отправить Примакову, который тогда возглавлял МИД.

За два дня я прошёл по всему этому кругу. Прощаясь, Игнатенко говорит: «Я тебе сообщу».

Когда я вернулся в Рим, Галя была возмущена. «У тебя нет гордости! Тебя поманили – и ты поехал»!». – «Галя, пойми, для дипломата это уникальная работа», – возразил я.