В зеркале русских былин (СИ)

Лютиком оказался огромный призрачный ящер, недовольно переступающий когтистыми лапами во внутреннем дворе. Из его пасти то и дело вырывался белесый дым, а в пустых глазницах горело синее пламя. Жуткое зрелище должна сказать.

Сглотнув, стояла на ступеньках, не зная с какой стороны к этой зверюге подойти.

Лютик же окинул меня злым взглядом, недовольно пыхнув едким дымом в лицо.

— Ну, что же ты, девица? Куда ж твоя смелость подевалась? — подначивал меня Кащей.

Мысль проделать путь пешком уже не казалась такой пугающей.

— Эм, а он меня не сбросит? Волнуюсь, все же, Вы то как бы Бессмертный, а я жить хочу.

Хмыкнув, Кащей бесцеремонно забросил меня на крыло ящера, запрыгивая следом.

— Не сбросит. Не люблю дочь расстраивать, ты ж ее единственная подруга, как никак.

И мы взлетели.

Я судорожно вцепилась в острый нарост, рискуя пораниться, и прижалась к спине призрачного ящера. Мой истошный визг эхом разнесся над дворцом.

Глаза открыть решилась только минут через пять. Под нами с чудовищной скоростью проносились разноцветные квадратики и угадывался лес.

Стремясь хоть немного отвлечься, повернулась к Кащею, по-прежнему прижимаясь к ящеру.

— А почему Лютик?

Мужчина, вольготно развалившийся рядом, равнодушно следил за полетом.

— Елена у меня обидчивая больно. Что-то не по ее было, вот и отыгралась на отцовском любимчике.

Я осторожно приподнялась, проверяя, не снесет ли меня потоком. Кащей заинтересованно посматривал на меня, усмехаясь.

— Если бы не знала, никогда бы не подумала, что она Ваша дочь. Только внешне, пожалуй, похожи немного и все. Она хорошая.

Кащей расхохотался, на что Лютик отозвался резким виражом, вызвавшим мой испуганный вскрик.

— Могу ответить тебе тем же. Ты совершенно не похожа на мать. Та у меня в плену лишний раз взгляд поднять боялась. Куда уж до оскорблений. Кроткая и хрупкая будто цветок.

— Наверное, в отца пошла, — обижено буркнула я.

Да, мама именно такая. Тоненькая, красивая, подобна фарфоровой куколке. Я же полная ей противоположность. Невысокая, с выдающимися округлостями в положенных местах, темными волосами и вздорным характером.

Кащей не ответил, вновь усмехнувшись.

Полет понемногу начал приносить удовольствие, и я стала расслабляться, видя, что со спины ящера не соскальзываю.

Осторожно разжав затекшие пальцы, устроилась поудобнее.

— Расскажите мне о школе, — негромко попросила задумавшегося о чем-то Кащея.

— Неужто решилась-таки?

Я неопределенно дернула плечом, сама не зная ответа на этот вопрос. За эти два дня столько всего изменилось. Казалось, моя прежняя жизнь, планы о поступлении в университет и родной город были так далеко.

— Рассказы — это по части твоей бабки, скажу лишь, что с твоим полным отсутствием подготовки и какой бы то ни было колдовской силы, дорога тебе только в сказители. Это туда берут всех подряд, особенно теперь, — едва слышно добавил Кащей.

Я нахмурилась.

— То есть, хотите сказать, у меня нет ни капли колдовских сил? Но зачем тогда это все? Почему мама просто не оставила меня в неведении жить обычной жизнью? Кому я тут нужна без силы?

— Твоя мать итак дел наворотила, не расхлебаешь. Спит твоя сила, так понятнее? Не должна, а спит. Потому как далеко от нас росла, традиции не соблюдала, в празднествах участия не принимала. Так бы и оставила прозябать в серости, если бы не повинность всех обучаться в школе.

Выходит, мама хотела уберечь меня от всего этого…

— А какая у меня сила?

Тут Кащей внезапно разозлился. Не так как до этого, с налетом ехидцы, а всерьез.

— Я тебе, что золотое зеркальце на вопросы отвечать? Пробудится — узнаешь.

Лютик резко накренился и стремглав помчался к земле. Вернее, к скале, на которую мы неслись с бешеной скоростью. Я уже думала, что ящер решил разбиться, но тут он крутанулся, меняя положение, и проскочил в ущелье, которое ранее не заметила.

Посадку мягкой можно было назвать с натяжкой. Меня даже подбросило, швыряя прямиком в руки Кащея.

В полумраке его глаза светились пуще прежнего. Я вздрогнула, когда его рука скользнула по моей спине, сжимая талию. Так лежать на нем стало гораздо удобнее.

— Василина? — раздался в тишине изумленный голос.

— Мама? — вскинула голову я, встречаясь с полными тревоги голубыми глазами.

— Вижу Вам там удобно, лежать-то? Чай, нам выйти? — послышалось из-за ее спины и на свет вышел высокий плечистый мужчина с короткой стрижкой русых волос.

Чуть раскосые зеленые глаза смотрели с прищуром. Его рука лежала на маминой талии.

Вспыхнув, вскочила с Кащея, спрыгивая на скалистый пол.

Только сейчас заметила сидящих у стены бабулю с Ярославой, чинно распивающих чай с бубликами.

— Здорово дружище, неужто и ты за Марьюшкой? — с некоторой долей напряжения поприветствовал Кащея Горыныч.

Я же смотрела на маму, только сейчас осознавая, о чем говорила бабуля. Она светилась. Ровным белым светом, исходящим не только от кожи, но и от волос.

— Вижу, напрасно я переживала, — задумчиво протянула, оглядывая пещеру.

Тимофеич фыркнул, отсалютовав мне крынкой молока. Похоже кот все также был не слишком высокого мнения о моих умственных способностях.