В зеркале сатиры

— На охоте лучшей заварки не сыскать, — говорит он. — Куда там китайскому или индийскому чаю до этой прелести!

И действительно, настой получается густой, ароматный. Позавтракав, мы прикурнули у костра в ожидании вечерней зари. Но спать нам долго не пришлось. Подъехало еще несколько ботников, и начались бесконечные разговоры об охоте.

Наперебой делятся охотники впечатлениями о только что проведенной утренней заре. Дружно раздаются жалобы на нынешнюю запоздалую весну, на плохой прилет уток. Но тем не менее в ягдташе у каждого я вижу первые трофеи весенней охоты.

И вот снова шалаш. Снова на своем неусыпном посту подсадная утка, снова до предела напряжены слух и зрение.

Справа и слева доносится настойчивый крик подсадных уток. Далеко слышно вкрадчивое кряканье селезня, торопливо плывущего на призыв утки. Многоголосым эхом отдаются выстрелы, а воздух все густеет, становится прохладнее, и недлинная весенняя ночь обступает тебя Со всех сторон…

…Мы возвращались с охоты, когда солнечный день был в полном разгаре. Деревья, погруженные в воду, стояли в праздничном весеннем наряде. Пышным цветом цвели осины, ивы, воспетый в песнях краснотал. В густых зарослях тальника, недосягаемые взору охотника, справляли свой брачный праздник перелетные птицы.

Смеялась и играла скромная и тихая в другие времена речушка Клязьма, разлившаяся сейчас далеко вширь.

Чайки кружились над омутом и, то взлетая, то падая камнем вниз, кричали что-то на своем, одним им понятном языке…

В КРАЮ РОДНОМ

Очерк

Артельный

Когда подлетаешь к Астрахани на самолете, то земля предстает вся изрезанной голубыми полосами речушек и озер. Это уже дельта, где Волга, приблизившись к морю, стремительно растекается на десятки рукавов, как бы торопясь быстрее влить свои воды в гигантскую чашу Каспия. Природа Астраханского края чрезвычайно богата. Здесь гнездятся многочисленные представители семейства утиных: кряковые, шилохвосты, широконоски, чирки. Богато представлены и кулики — от красавца кроншнепа до крохотных, чуть побольше скворца, бекасов. Много в здешних местах и редкой дичи, которую не встретишь в средней полосе страны: белой и серой цапли, гагар, бакланов и гостей из далекого Египта — колпиков и караваек. Ближе к морю водятся пеликаны, гуси, лебеди. В зарослях камыша и чакана живут кабаны, рыси, волки, лисицы. Словом, трудно найти охотнику более привольное место, чем прикаспийские джунгли.

Мы выехали на охоту после полудня. Нам предстояло подняться на лодке по реке, а потом уже идти пешком до ильменя Артельный, расположенного в глухих камышовых зарослях. Я был здесь весной, и мне предстояло, выполнить роль проводника.

С трудом втащили мы нашу лодку в заросший травой ерик. Спрятав весла под старой ветлой, двинулись в путь. Дорога идет вдоль телеграфной линии Марфино — Красный Яр. Вот и стога сена. Здесь нужно резко свернуть вправо. Еле заметная тропинка вьется среди зеленой чащи чакана и камыша. Вдруг впереди блеснула вода. Это ерик Застенный. Теперь нужно подняться вверх по берегу ерика, свернуть влево — и мы в Артельном.

Мои спутники убыстряют шаг. Хочется скорее добраться до места. Охота на вечерней заре, когда птица слетается на кормежку, очень добычлива.

Я иду впереди, с тревогой посматривая по сторонам: места знакомые и… незнакомые! Ранней весной чакан и камыш вокруг наполовину выжигаются рыбаками. Тогда здесь был широкий обзор, и я без труда нашел Артельный, а сейчас он закрыт высокой стеной камыша. Где же этот поворот?..

Я даю знак спутникам и углубляюсь в заросли. Камыш стоит так плотно, что его приходится просто ломать. Внизу он переплетен вьюном и травой. Идти трудно. Я использую ружье как рычаг. Камыш ломается с оглушительным треском, поднимая тучи мошкары. Становится трудно дышать. Чувствую, что выбиваюсь из сил.

Меня сменяет Николай — механик холодильника, атлетически сложенный парень. Под мощными взмахами его рук стебли камыша валятся в разные стороны. Он идет быстро, мы едва успеваем за ним. Но скоро и Николай устает. Два раза он падает, запнувшись о толстые жгуты вьюна. Наконец, Николай останавливается и, тяжело дыша, спрашивает:

— Мы правильно идем?

Вопрос обращен ко мне, и я отвечаю не совсем уверенно:

— Кажется, правильно…

Вперед выходит третий наш товарищ — дядя Вася, заведующий почтой. Он еще молод, но за веселый, приветливый нрав и рассудительность все зовут его «дядя Вася». Он старается идти не напролом, а выбирает места, где камыш растет пореже, но тоже скоро устает. Становится ясно, что мы попали в «крепь» — заросли, простирающиеся на много километров. Обратно по проторенной дороге возвращаться легче. И вот мы снова у Застенного. После короткого совещания решаем пройти немного по ерику и попытаться опять пробиться через камыш.

На нас теплые фуфайки, тяжелые кожаные сапоги. Жарко. Нестерпимо мучит жажда. Срываем спелую, с лиловым оттенком ежевику, но после нее пить хочется еще больше. Стакан воды кажется сейчас самым желанным на свете…