В зеркале сатиры

Архипов вернулся в свой кабинет, а Немцов остался один.

«Как же мне все-таки быть? — рассуждал он сам с собой. — Прокурор советует выходить на Огнецвета. А может быть, рано?..»

Невеселые эти размышления были прерваны довольно неожиданным появлением Екатерины Павловны.

— Можно к вам? — кокетливо спросила она. — Не помешала?

— Напротив, — ответил Немцов. — Я очень рад. Поболтать с молодой красивой женщиной — одно удовольствие. Присаживайтесь.

Екатерина Павловна села.

— А вы льстец, товарищ Немцов… Но я по делу. Относительно вашего заявления. Доложила я своему начальству. Оно согласно. Но зачислим вас с осени, все равно скоро конец учебного года.

— Ну, с осени так с осени. Начальству видней.

— В начале августа жду от вас все документы. — Кравцова раскрыла сумочку. — Вот анкеты. Надо заполнить оба экземпляра. Представьте копию документа об образовании. И заявление свое приложите. А пока я вам его возвращаю. Боюсь затерять, память стала пошаливать. Наверно, старость уже на пороге стоит.

— Ну что вы, Екатерина Павловна! Такая цветущая — и говорите о подобных вещах. Совестно вам!

— А вам не совестно повторять один и тот же комплимент? Если говорить серьезно, то признаюсь вам: я старуха. Уходят годы…

— О чем я хочу спросить вас, Екатерина Павловна… Вы моего предшественника Петра Никанорыча Дорошенко знали?

— Это который в больнице умер? С ним какие-то неприятности произошли… Да, он был нашим заочником. Помнится, всегда отличные отметки получал. Жалко его очень… У вас еще будут вопросы?

Немцов спохватился: не догадывается ли Кравцова, почему он расспрашивает ее? И постарался сгладить допущенную неловкость.

— Нет! Нет! Это просто к слову пришлось.

— Ну, тогда у меня есть вопрос. Почему нигде не показываетесь? Ведь, я слышала, вы пока здесь один. Семья скоро приедет?

— Не скоро. К лету.

— Тогда заходите. У меня иногда собираются интересные люди. Считайте, что пока у вас творческий отпуск… Так я вас буду ждать.

— Ждите, Екатерина Павловна, обязательно загляну. Надо проветриться, непременно надо. А то я сам чувствую, что мхом обрастаю.

Немцов проводил нежданную гостью до двери и задумался:

«Зачем приходила? Вернуть заявление и освободиться от улик? А может быть, прав Федор Федорович? Может, я действительно дохлую им подсунул наживку?»

Прошло некоторое время. Немцов убрал принесенный Боревым сверток в шкаф. А меня опять сунул в карман. Вернулась Кира Яковлевна.

— Кира Яковлевна, — обратился к ней Немцов, — вчера мне так и не передали дело по юридическому институту. Разыскали ли вы его?

— Разыскала. Оказывается, его переправили в старое здание, на Песочную. Сегодня доставят. Но я вам покажу кое-что поинтереснее. С сегодняшней фельдсвязью пришло.

И протянула ему письмо.

— Неужели от Владлена? Что же он пишет?

Немцов жадно пробежал глазами письмо.

— Нет, вы послушайте, Кира Яковлевна! «Присланный тобой рапорт следователя Дорошенко оказался подделкой. Талантливой, но подделкой. И ни в коем случае не может быть приобщен к делу». Молодчина Владлен! Ура! Кира Яковлевна, почему вы не радуетесь?

— Я свое «ура» уже откричала там, внизу. При курьере, фельдъегере и двух подследственных. Наверно, они подумали, что у меня начинается сумасшествие. На юридической почве.

— От этого действительно можно сойти с ума. Отпала главная улика. Никанорыч не виновен. Замечательно!

— Было бы еще более замечательно, если бы Никанорыч был жив.

В это время задребезжал звонок. Кира Яковлевна ушла к Архипову и быстро возвратилась.

— Вас, Виктор, прокурор зовет.

Когда Немцов, а с ним и я, Спичечный коробок, вернулись в приемную, Кира Яковлевна прибирала на столе.

— Теперь я к жене Никанорыча… Надо ей все рассказать! И еще спрошу, почему друг Никанорыча не дает о себе знать. Может, она окажет.

— Как, вы уже уходите? — спросил Немцов. — А дела?

— Пускай сгорят они, ваши дела. Пусть сгорит вся прокуратура, меня здесь больше не будет ни минуты.

И с этими словами Кира Яковлевна ушла. А Немцов опять стал рассуждать сам с собой.

— Огнецвет арестован, теперь очень важная ниточка оборвалась. И опять подсунута фальшивка. Кто-то поспешил спутать карты. Ну что ж, товарищ старший следователь, увы, вас отбросили на исходные позиции.

Признаюсь, что даже я, скромный Спичечный коробок, был поражен поспешным арестом Огнецвета. А еще более тем тоном, каким прокурор говорил с Немцовым. Но такой уж это был суматошный день. Удивляться нечего…

Однако, когда явилась Надя, даже невозмутимый Немцов удивился:

— Какими судьбами, Наденька?

— Да я к Коле, а его нет… Он прошлый раз интересовался жильцами из восемнадцатого номера…

— Что-нибудь о Сербине хотела сообщить?

— Нет, о том, другом, с Украины. Арестовали его.

— Знаю я. Только что прокурор сказал. А ты была при этом?

— И я и Дарья Федоровна. Нас позвали как понятых. Обыск сделали, деньги забрали.

— А документы?

— Бумагу какую-то у Огнецвета нашли. Удивились лейтенанты, когда прочли. Но Огнецвет сказал: «Первый раз вижу эту писульку».

— Спасибо, Надя! Разговор этот очень важный…