В зеркале забвения

С того вечера Георгий и Галина больше не расставались. Мать Галины работала уборщицей в райисполкоме, отец погиб на фронте, в самом начале войны. Девочка провела все годы в оккупированной немцами деревне, недалеко от той, в которой родился Незнамов. Поженились через год, и во все время недолгой семейной жизни ни разу надолго не расставались. Даже уезжая в командировки, Незнамов старался построить свой маршрут так, чтобы к вечеру оказаться дома, благо район был сравнительно небольшой.

После рождения сына и получения квартиры Незнамов чувствовал себя счастливейшим человеком на земле и, хотя считал себя атеистом, благодарил Бога за ниспосланное счастье.

Несколько лет после смерти жены Незнамов вообще не мог смотреть на женщин. Облик жены всегда стоял перед его глазами, он слышал ее голос по ночам, просыпаясь в испарине, вслушиваясь в напряженную тишину. Голос сына так походил на Галин, что в детстве тот часто удивлялся неожиданно бурному взрыву чувств отца, который ни с того ни с сего хватал сына, прижимал к себе и горячо целовал, заливаясь слезами.

За сорок с лишним лет вдовства у него было всего лишь несколько случайных, мимолетных связей, хотя находились женщины, которые имели на него серьезные виды. Но довольно скоро убеждались, что Незнамов навсегда предан памяти покойной жены, чьи портреты висели в каждой комнате его квартиры.

Интересно, сумеет ли он, грубо говоря, переспать с проституткой? От этой мысли ему стало жарко, и от стыда он даже не мог смотреть на себя в зеркало во время утреннего бритья.

Но несколько дней Незнамов провел в напряжении, порой бывал довольно близок к решительному действию. Он даже на некоторое время перестал ходить по стопам своего двойника. Искушение иногда было настолько сильно, что рука сама тянулась к телефону, он несколько раз даже набирал заветный номер и, помолчав, клал трубку на место.

Потом приходила мысль о том, что лучше уехать, прекратить это странное пребывание в Петербурге, бесплодные поиски несуществующего двойника, без которого мир стоял и будет стоять во веки веков, нисколько не обеднев при этом духовно.