В Желанном плену (ЛП)

Три дня спустя, я полностью свободна от Нокса. Снова.

У меня есть ощущение, что он меня избегает. Опять. Но я провожу большую часть своего времени с Бу, и это делает меня счастливой.

— Вот же сук... мать вашу... срань!

Бу давится от смеха.

— Ох, расслабься. Это не настолько плохо.

Я отвечаю с сарказмом.

— Да уж, конечно, ты чертова потаскушка.

Бу смеется. Я съеживаюсь и хныкаю.

— О, господи. Ты ведь действительно получаешь от этого удовольствие.

Когда она останавливается, она спрашивает.

— Твоя сестра никогда не пробовала это?

Сжимая кулаками простыни, я отвечаю сквозь сжатые зубы.

— О, она пыталась. А я надрала ей задницу.

Она говорит:

— Я не понимаю, — я открываю глаза, чтобы увидеть, как она смотрит вниз на меня. — Я насчет того, что у тебя нет друзей. Ты довольно классная, Диди.

Делая глубокий вдох и закрывая глаза, я объясняю:

— В общем, отец всегда был гиперопекающим. Но затем это стало еще хуже. Нам не было разрешено выходить куда-либо без него или мамы. Я никогда по-настоящему этого не понимала. — До недавнего времени, думаю я.

— Я имею в виду, что такого ужасного могло произойти, если бы я пошла на вечеринку с ночевкой? — я вздыхаю. — В конечном итоге, то малое количество друзей, которые у меня были, перестали приглашать меня к себе и отвернулись от меня. Хотя моя сестра всегда была со мной. У нее на это был свой подход. Я думаю, она и сейчас такая. Она всегда была популярной, поэтому никто не задавался вопросом, почему она не приходит на вечеринки и всё такое. Она просто отмазывалась своим «У меня было лучшее предложение» или «Неа, это не моя тема». В общем, Тере надоели папины правила, и она начала сбегать из дома, а я — я нет. Я оставалась дома со своими бойфрендами из книг, и это меня устраивало. Ай! Прекрати это!

Выщипывая очередной одинокий волосок, она откидывается назад и говорит:

— Готово.

Я встаю и подхожу к зеркалу, чтобы оценить свои только-выщипанные брови.

Неплохо. Совсем неплохо.

Я смотрю на нее в зеркале и заявляю:

— Столько боли за это? Даже не видно, что ты что-то выщипывала.

Лежа на кровати, она говорит:

— О, да ладно — это заметно. Ты везунчик. Тебя наградили прекрасной формой. Тебе следовало бы увидеть мои, когда я не выщипываю. — Она поднимает голову и смотрит на мое отражение в зеркале. — Это страшно. У меня были бы сросшиеся брови в форме «M» как в Макдональдс.

Оборачиваясь, я прислоняюсь спиной к комоду и спрашиваю:

— А почему тебе вообще есть до этого дело? Ты работаешь с мужчинами, и я уверена, что их не волнует, что ты выщипываешь брови.

Она хитро улыбается и хлопает своими ресницами.

— О, зато моего мужчину волнует.

Ю-ху! Ее мужчину! Я сейчас упаду в обморок.

Прыгая к кровати, натягивая на себя раздражающе шаловливую улыбку, я спрашиваю певучим голоском:

— О, правда? И кто он?

Ее ответ шокирует меня настолько сильно, что у меня отвисает челюсть.

— Рок.

Нагибаясь к ней, я шепчу:

— Не может быть!

Давясь от смеха, она отвечает:

— Это так, малышка.

Мой рот остается открытым, и она смеется. Я бормочу:

— Н-н-но, вы ребята, ведете себя так, будто вы друг другу даже не нравитесь.

Кивая, она грустно улыбается.

— Технически, нам не разрешено встречаться друг с другом. Это...— она на самом деле поднимает свои руки и медленно делает движение пальцами, показывая кавычки, — ...дружба. Нокс знает, но он сказал, что не может ничего с этим сделать, пока это не влияет на работу, чего, в любом случае, я никогда бы не позволила. И то, что Рок и Нокс — лучшие друзья. Я думаю, Нокс действительно счастлив видеть, что у Рока в этой жизни есть что-то хорошее.

Смущенная последним заявлением, я тихо спрашиваю.

— Что ты имеешь в виду под «в этой жизни»?

Бу некоторое время изучает мое лицо. Она выглядит неуверенной, прежде чем тихо отвечает:

— Малышка, мы не существуем.

Сбитая с толку еще больше, я хмурюсь и спрашиваю:

— Прости, не расслышала?

Она откидывается назад, закидывая руки за голову. Глядя в потолок, она объясняет:

— То, что мы делаем — защита и устранение. Мы ни на кого не работаем. Мы работаем сами на себя. Я думаю, ты могла бы назвать это «вымышленная деятельность». Все мы имеем звания в пределах нашего сектора, но сам сектор фактически не существует. Мы все наняты на работу конфиденциально и нам много платят за то, что мы делаем. Смысл того, чтобы быть нанятым именно таким образом в том, чтобы быть незаметным, и нашу команду делать — недоступной. Поэтому все, кого ты здесь встречала, в них нет ничего из реальной установленной личности. Каждый документ, удостоверение личности, банковский счет, который у нас есть — на подставное имя. — Поворачиваясь ко мне, она заканчивает: — Мы не существуем.

Срань Господня, это же безумие.

Я таращусь на нее и догадываюсь.

— Итак, все, кого я здесь встретила, находятся под вымышленными именами?

Она кивает, а я спрашиваю:

— А что произошло с теми, кем вы были? Ну, понимаешь, кем ты была до этого?

Улыбаясь грустной улыбкой, она тихо отвечает:

— Она умерла, малышка. Мы все умерли.

Мое сердце сжимается, и я шепчу:

— Да уж, это хреново.