В – значит виктория

– Да один нэсс просил меня подвинуть ему столик, чтобы лучше видеть сцену, – произнес швейцар, – да-да… Он всегда садился тут, каждый раз. Я как-то не удержался, спросил, мол, чего поближе-то не сесть, а он сказал, что у него зрение так хитро испортилось, что ему издалека видно лучше, чем вблизи, вот. Ну и одним глазом он лучше видит, надо, значит, немного подвинуться. А мне что, мне не трудно, тем более, на чай он всегда щедро оставлял!

Я заставила себя сдержаться и спросила:

– А больше за ним никаких странных привычек не водилось?

– Да вроде бы нет… – подумав, ответил Лиден. – Пил мало, из закуски такие маленькие бутербродики обычно брал, забыл, как называются, на палочках. А! Еще он трость на стол клал!

– Да что вы говорите? – голос у меня задрожал от возбуждения.

– Ага, клал. Потом официанты ругались, что стол поцарапан, вот тут, видите, – указал швейцар. – Как ни полируй, все равно заметно! Но этот нэсс говорил, что если трость приставить к стулу, она вечно падает, а поднимать ее ему тяжело, вот и… Ну да не переломятся официанты тряпкой махнуть, говорю же, он щедрые чаевые давал!

– Так… Нэсс Лиден, а подвиньте, пожалуйста, этот столик так же, как для того зрителя, – попросила я. – О, да он тяжелый! Я бы сама не справилась!

– Ага… он тоже не мог, – пропыхтел швейцар. – Нарочно на кованых ножках заказали, чтоб посетители не враз опрокинули, если драка начнется. Но все равно опрокидывают, спасибо, хоть не швыряются ими… Прошу, нэсс!

– Благодарю, – кивнула я и села за столик.

Теперь мне открывался прекрасный обзор почти на центр сцены, разве что немного левее… и выше необходимого. Я покосилась на царапины на столе. Что бы такого положить вместо трости? Да зонтик же! Какая приличная деловая дама выйдет из дома без зонтика? Обычно он страшно мешает, но теперь вот пригодился…

Я положила его между двумя глубокими царапинами, пригнулась… Да! Именно так всё и было!

– Благодарю вас, нэсс Лиден, вы оказали неоценимую помощь следствию, – церемонно сказала я, встав и оделив швейцара еще одной банкнотой. – Надеюсь, вы понимаете, что никому не следует знать об интересе некой особы к этому трагическому происшествию?

– Не извольте беспокоиться, нэсс, понятие имеем, – серьезно ответил он и открыл мне дверь.

Что ж! Оставалось узнать совсем немного, и я возблагодарила мироздание за то, что в наше время не нужно писать письма и месяцами ждать ответа или самой ехать невесть куда, а достаточно отстучать несколько телеграмм и сделать пару телефонных звонков.

Писательское ремесло сродни сыщицкому: никогда не знаешь, какой человек может пригодиться, и моя записная книжка – размером с том Всемирной энциклопедии. Вот и теперь, стоило полистать ее, и люди, способные снабдить меня необходимой информацией, отыскались. Разумеется, без денежного перевода тоже не обошлось, но оно того стоило…

Вернувшийся к утру Виалисс подтвердил всё сказанное швейцаром: девушки рассказали об Аден Фирр то же самое, и обслуга. Можно было приниматься за работу уже по-настоящему.

* * *

Через несколько дней, когда я сосредоточенно вычитывала новый роман на предмет ошибок и опечаток (когда сюжет сложился, я пишу очень быстро, но вот качество может пострадать, когда я второпях промахиваюсь по клавишам), Виаторр пришел мокрый насквозь – лил дождь, а брат, как и я, ненавидит зонты.

Когда он немного обсох и спустился в гостиную, мрачнее тучи, то первым же делом углядел на журнальном столике мою рукопись.

– Что, очередной шедевр? – спросил он.

– Да, – ответила я без ложной скромности. – И я очень тебя прошу, взгляни на текст! Там объясняются кое-какие причины преступления, и мне хотелось бы, чтобы такой профессионал, как ты, проверил, нет ли там откровенных глупостей… Ну пожа-а-алуйста, Тори, очень тебя прошу!

Тяжело вздохнув, Виаторр взял рукопись, нахмурился при виде названия – «Меткий стрелок», – и пролистал.

– Последние семь страниц, глава «Карты на стол», – подсказала я, и он нашел нужное место. – Там еще не закончено, не хочу пока писать дальше, чтобы потом не пришлось исправлять слишком много.

По мере чтения лицо его медленно меняло выражение со скептического на недоуменное, а дойдя до конца…

Дойдя до конца, Виаторр шарахнул стопкой листов по столу и рявкнул:

– Я же просил не совать нос в мои дела!

– Ну Тори, ты же все равно не раскрыл это дело, а мне пригодилось, – улыбнулась я.

– Я запрещаю! Слышишь, запрещаю это публиковать! Это слишком узнаваемо, об этом деле весь город говорит, а ты!.. – зарычал брат еще громче, схватил злосчастную рукопись и разодрал ее пополам. Потом сложил, снова порвал пополам и швырнул в огонь, и я невольно восхитилась его силой, вслух же воскликнула:

– Что ты натворил?! Какой кошмар! Мне всё придется начинать заново!

С этими словами я ничком упала на кушетку и громко зарыдала.