В зоне риска. Интервью 2014-2020

– А почему вы взяли в своём романе сексуальные истории именно той короткой эпохи, когда Генеральным Секретарём ЦК КПСС после кончины Брежнева стал глава спецслужб Андропов?

– Давайте не будем обманывать читателя: на самом деле этот роман, конечно, не про секс…

– Не разочаровывайте читателей…

– Наоборот, хочу заинтересовать. Мой герой оказался вовлечён в очень сложную культурно-политическую интригу именно андроповских времён. События происходят осенью 1983 года, вскоре после того, как был сбит Боинг-шпион над территорией СССР. Но у моего героя и других персонажей есть семейная, личная и интимная жизнь, о которой я с удовольствием рассказываю. А как иначе? Когда я садился за этот роман, мне хотелось показать, какой на самом деле была та эпоха, которую ныне принято именовать «застоем». Когда мне сегодня, начинают рассказывать, что в ту пору все жили, не поднимая головы, боялись лишнего слова, страшились высказать к девушке симпатию… Это в Америке сейчас боятся подать женщине пальто – уволят за сексизм. А мы этого не боялись… Творческую жизнь представляют, как болото, подёрнутое ряской, из которой изредка опасливо выглядывала какая-то литературная лягушка и тут же пряталась… Враньё, придуманное нынешними «лауреатами», которых тогда не печатали чаще всего ввиду очевидной бездарности. А в реальности это была абсолютно полноценная литературная жизнь. Если говорить шире: нравы царили раблезианские, девушки были гораздо бескорыстнее, а мужчине совсем не надо было иметь гараж «Мерседесов» для того, чтобы влюбить в себя молодую юную актрису. Мой новый роман можно было бы назвать «В поисках утраченного времени». Но Пруст, подлец, в переводе Любимова опередил. Я восстанавливаю минувшую эпоху скрупулёзно, по дням, даже по часам, причём внимательный читатель убедится, что даже газетные заголовки, которые пробегают глазами мои персонажи, реальны. Многие обстоятельства я сверял с документами, за исключением, разумеется, постельных сцен.

– Мы пролетели эти главы галопом, наслаждаясь каждой строчкой. Действительно, это читается очень легко, быстро, весело и интересно.

– Спасибо. Но я не идеализирую позднюю советскую эпоху, там было полно недостатков, имелась и так называемая двойная мораль, и диктат идеологии. Но не больше, чем сейчас. А, может быть, даже в чём-то и меньше. По крайней мере, тогдашние журналисты были внешне ограничены, но внутренне свободны. Теперь наоборот. Мы знали правила игры и не всегда соблюдали. Сегодня их нарушение влечёт более серьёзные последствия, чем тогда.

– Вам не кажется, что просто нынче в обществе идёт более резкое идеологическое размежевание? И не столько по линии государственности, сколько по линии человеческих взаимоотношений. Наш – не наш, свой – чужой, рукопожатный – не рукопожатный.

– Согласен. Наше общество расколото вдоль и поперёк, а трещины доходят уже до кипящей магмы. Я показываю в романе борьбу в литературе почвенников и западников, но она всё-таки носила тогда домашний характер. Это была такая, знаете, дружба-вражда. Сегодня борются с оппонентами «на вычёркивание». Писатели одного лагеря относятся к коллегам из другого стана, как бандеровцы к «ватникам».

Зачем вам шмон в пивбаре?

– В романе точно указан год, в который происходит действие – осень 1983-го.

– Ещё точнее: с 28 сентября по 5 октября включительно. Андропов уже заболел, за месяц до этого сбили корейский «Боинг» (пассажирский самолёт, принадлежавший Южной Корее, нарушил воздушную границу СССР, на требования пограничников не отвечал и был сбит советскими ракетами. – Л. М. и А. Г.) и началось обострение политического противостояния в мире. Рейган обозвал нас «империей зла». Разрядка закончилась. В общем, именно тогда началось серьёзное наступление на Советский Союз, включая «звёздные войны» и искусственный обвал цен на нефть, которые подорвали нашу экономику, во многом предопределив крах советского проекта, имевшего, по-моему, перспективу.

– Этот был период какого-то тяжёлого ожидания. Люди СССР хотели перемен.