В зоне риска. Интервью 2014-2020

Недавно в Светлогорске прошёл кинофестиваль «Балтийские дебюты». Председателем жюри, оценивающим российские фильмы, был Юрий Поляков – известный прозаик, драматург, сценарист, до 2017 года бывший главным редактором обновлённой «Литературной газеты», тираж которой при нём вырос в 10 раз. Сейчас он является председателем редакционного совета «Литгазеты». Он так же член попечительского совета Патриаршей литературной премии, входит в состав президиума Общества русской словесности.

О «православно-советском» сознании

– Юрий Михайлович, наших читателей интересует, как вы пришли к вере в Бога?

– Я человек православный. Крещён в младенчестве. Мои бабушки были верующими. Но, как и большинство моих сверстников, я, естественно, попал в систему советского атеистического воспитания. Однако православная этика и соответствующее мироотношение в семье сохранились, несмотря на то, что мои отец и мать были членами КПСС, а, возможно, и благодаря этому. У меня довольно рано появилась Библия, мне бабушка отдала семейную реликвию – большой, дореволюционного издания, том в переплёте из телячьей кожи. Став постарше, я с интересом читал разные книги, выходившие в «Библиотеке атеиста» Политиздата. Из них можно было получать какую-то информацию о христианской вере, хотя и представленную в антирелигиозном ключе. С началом перестройки, когда уже настоящая христианская литература стала переиздаваться, круг чтения расширился.

Воцерковление у меня заняло лет двадцать, хотя полноценным я бы его вряд ли назвал. Мистический религиозный трепет должен воспитываться с детства, тогда это естественно. Я, скорее, – типовой образчик удивительного исторического феномена – «православно-советского сознания», которое пытаюсь исследовать в моих книгах.

– Например?..

– В моей книге «Бахрома жизни» среди прочих есть и такой афоризм: «Жить легче безбожнику, а умирать – верующему». Нас, пришедших к вере через литературу, философию, искусство, всегда сносит к культурологии: «Когда расписан этот храм? Кто реставрировал? Грабарь? Ах-ах!» Для верующего в XIX веке такой проблемы не было: он заходил в храм, чтобы общаться с Богом. А у нас головы по-другому затёсаны. История партийного пропагандиста, ставшего батюшкой, описана в моём романе «Замыслил я побег…». Прототип – реальный священник, отец Валентин. Трогает зрителей и отец Михаил Тяблов из мелодрамы «Одноклассница», которая широко идёт по стране, а в Москве – в Театре Российской армии. В комедии «Золото партии» есть персонаж – внук крупного партийного деятеля, ставший священником. Зал, затаив дыхание, следит за острой полемикой деда и внука о вере и безверье.

Три чувствительности писателя

– Вы писатель известный, популярный. Но многие, тоже достаточно даровитые авторы, которые начинали с вами ещё в советскую эпоху, как-то совсем сошли с литературной сцены. Чем это можно объяснить, на ваш взгляд?

– Однозначного ответа нет. Причин много. Литературные способности, как и музыкальные, даются с рождения. Они или есть или их нет. Как у художника чувство цвета. У кого-то костно-мышечная система такая, что он с детства прирождённый спортсмен. Так и в писательстве. У одного есть дар, у другого нет. Почему один чувствует слово, а другой нет? У одного есть вербальные способности, у другого нет. Бог дал. Раньше говорили: от природы. Я выходец из рабочей семьи, но мне очень повезло с учительницей литературы, она рано заметила у меня писательские наклонности и стала со мной заниматься. Удивительно, но сегодня многие лауреаты «Букера» и «Большой книги» пришли в литературу, не имея врождённых литературных данных, только – наклонности. Но этого мало. А талант писателя, я считаю, состоит из трёх чувствительностей – вербальной, нравственной (или этической) и социальной чувствительности.

– Этическая чувствительность должна быть напрямую связана с духовностью человека? И какое место, на ваш взгляд, здесь должна занимать вера в Бога?