В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Новую пьесу «В ожидании сердца» я написал и прочту её публике 2 ноября в театральном центре «Вишнёвый сад». Рассказы из цикла «Советское детство» пишутся и вскоре выйдут отдельной книгой. Кроме того, я готовлю новую редакцию романа «Любовь в эпоху перемен» для 8 тома 12-томного собрания сочинений, которое выходит в АСТ. Кроме того, издательский дом «Аргументы недели» выпускает новый сборник моих эссе о писательстве, который будет называться «Селфи с музой».

– В предисловии к «Весёлой жизни…» говорится, что «после бурного празднования моего 60-летия я был засахарен величальной патокой и ослаблен алкоголем». А Вы уже запланировали какие-то методы детокса (прежде всего творческого и душевного!) на ближайшее время после 65-летия?

– Лучше карловарской минеральной воды пока ещё ничего не придумали… Помогает также русская баня с хорошим травяным чаем.

Беседовала Мария Раевская

«Вечерняя Москва», ноябрь 2019 г.

10 вопросов юбиляру

1. Какое произведение вы считаете своим magnum opus?

– Я полагаю, это «Гипсовый трубач», но читатели, по моим наблюдениям, считают таковым «Козлёнка в молоке». Количество переизданий (больше тридцати), инсценировки, экранизация и частота цитирования говорят в пользу «Козлёнка…».

2. Есть ли какие-то особенные писательские планы, которые ещё не успели реализоваться?

– Есть: книга о Николае Лескове и сборник рассказов о советском детстве.

3. Как вы относитесь к экранизациям своих произведений? Обижает ли вас, когда режиссёр допускает себе слишком много вольностей?

– На режиссёров не обижаюсь, режиссёр в запуске – это стихия, а на стихийные бедствия обижаться бесполезно. Автор от экранизации выигрывает в любом случае. Если удалась, зритель думает: надо почитать, вдруг первоисточник ещё лучше фильма. Если не удалась, зритель думает: первоисточник-то уж точно лучше, чем кино. И идёт в магазин.

4. Какая, на ваш взгляд, самая удачная экранизация в истории кинематографа?

– «Собачье сердце» Булгакова – Бортко.

5. Кого из ваших героев вы считаете наиболее удачным?

– Если в смысле художественности, то, наверное, это Башмаков из романа «Замыслил я побег…» и Витёк Акашин из «Козлёнка…».

6. Вы пишете пьесы, художественную и документальную прозу, стихи. Какая форма вам ближе?

– Близки все формы, которыми я владею. Дело в том, что род и жанр произведения определяются материалом и внутренней задачей автора. Сюжет пьесы редко можно развить, скажем, в роман и наоборот. Понимаете, даме в бальном платье вы вряд ли предложите станцевать «джигу».

7. Как вы оцениваете состояние современной российской поэзии?

– В конце 1990-х я предложил издательству «ОЛМА-Пресс» проект антологии русской поэзии ХХ века, составленной объективно, без политических и эстетических пристрастий по образцу знаменитой антологии Ежова и Шамурина. И читатель увидел совершенно иную, отличающуюся от привычной картину отечественного Парнаса. С тех пор сборник переиздавался несколько раз. Хороших, тонких поэтов сейчас немало, но они прозябают в тени небольшой группы стихотворцев, не столь талантливых, сколь продвинутых в пиар-технологиях. Если АСТ предложит мне составить антологию русской поэзии конца ХХ – начала ХХI веков, я уверен: читатели благодарно удивятся богатой поэтической реальности современной России.

8. Кого бы вы выделили из современной российской прозы?

– Пожалуй, Владислава Артемьева. «Букер», «Большая книга», «Ясная Поляна» – это, честное слово, какая-то нехудожественная самодеятельность и скукопись.

9. Какую книгу вы бы порекомендовали прочесть каждому?

– Басни Крылова в полном объёме. Очень поучительно.

10. Чем бы вы занимались, если бы в мире не существовало литературы?

– Стал бы изобретателем изящной словесности.

Вопросы задала Мария Андрюшина.

Сайт АСТ, ноябрь 2019 г.

«Можно жертвовать собой ради Отечества, а можно Отечеством ради себя…»