В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Я против превращения театров в такие центры. Считаю это ошибкой. В Москве ведь не так много «намоленных» театральных мест, их можно пересчитать по пальцам. Зачем было строить центр на базе Театра Гоголя, если есть масса новых экспериментальных площадок? Пожалуйста, иди на ровное место или возьми Дом культуры, как это сделал Швыдкой, который создал Центр мюзикла, но в основном занимается пропагандой западных «шедевров». Странная ситуация для бывшего министра культуры России. Впрочем, бывший министр иностранных дел Козырев и вообще служит в американской фармацевтической фирме. В Москве вообще что-то не то с руководством столичной культуры. Руководитель культурной сферы должен быть консерватором, потому что его задача – сохранить то, что есть. И уступать под напором новых форм. Когда же культурой руководит авангардист или постмодернист – это катастрофа, мы это уже имели в двадцатые годы. Тогда он возглавляет самопогром национальной культуры.

Репертуарные театры должны остаться, как, например, толстые журналы. Была же попытка закрыть журналы, поняли, не стоит этого делать. Театры – это те же толстые журналы, та же Третьяковская галерея, которую тоже пытаются сдвинуть. Я, например, не понимаю, почему актуальное искусство претендует выставляться в Третьяковской галерее. Во всём мире для этого вида интеллектуально-провокативной деятельности есть отдельные музеи, вот и выставляйтесь там. Есть «Винзавод», музей современного искусства, почему ты лезешь в Третьяковку? Как говорил Чапаев, к чужой славе хочешь примазаться? Это продолжение ответа на вопрос, зачем человек вместо того, чтобы написать оригинальную пьесу, переиначивает Чехова. Та же самая причина: не может создать своё, и хочет прислониться к чужому.

– Театр, утверждал Гоголь, – это кафедра, он должен отстаивать мораль, нравственность, нормы поведения. А если предметом экспериментов новомодного режиссёра, пусть даже очень талантливого, становится то, что искусством не является, если спектакль проповедует духовный распад или разврат, то общество должно как-то защищаться от этого?

– Безусловно. В русской традиции театр – это и кафедра, и место, где обсуждаются сложные социальные, нравственные и эстетические проблемы. Но не ради развала социума, насаждения хаоса, а, наоборот, ради поиска гармонии, преодоления болезненных состояний. Могут сказать, допустим, что театр Серебряного века тоже был депрессивным, упадническим и даже извращённым. А какие шедевры созданы! Да – создан. Но потом жахнула революция, вся страна превратилась в пепелище. Мы что же, этого хотим? Зачем? Мы это уже проходили.

Театр – это очень чувствительная сфера, и если мы видим, что в нём преобладают разрушительные тенденции, надо что-то противопоставить этому. Мы должны эти интенции преодолеть ещё тогда, когда они витают в информационном, культурологическом пространстве, потому что когда они опустятся в политику и социум, будет поздно.

– Юрий Михайлович, в условиях, когда нефть и рубль стремительно дешевеют, а жизнь дорожает, многие вновь заговорили о том, что в ближайшем будущем нам всем мало не покажется. По вашим ощущениям – есть ли сегодня повод для паники?