В зоне войны (СИ)

  Вот и все ради чего стоит жить и каждый день, и час рисковать своей никчемной жизнью. Сочный рубленный бифштекс в мягком хлебе, заправленный луком, кусочками маринованных огурчиков, ломтиком сыра, свежим салатом и душистым соусом. Упоение. И пусть все это искусственное, сделано из биомассы, ну и что? Вкус, аромат и приятная сытость, разливающаяся по телу. Мгновения, когда ты понимаешь, что живешь, а не существуешь.

  В руках другого также появляется пакет, но это уже нечто совсем иного рода. Из разряда стандартных солдатских пайков, выдаваемых бесплатно. В запечатанной мягкой упаковке месиво из всей таблицы химических элементов, отмеренное по калорийности и составу, требующихся организму для продолжения жизнедеятельности. Со вкусом затхлой блевотины. Омерзительная кашица, которую невозможно вот так просто проглотить и для принятия которой требуется специальная трубочка-зонд, чтобы ввести эту так называемую пищу прямо в желудок. Не еда, а гадостный процесс насыщения организма энергией. Но, в принципе, каждому свое.

  Удовольствие старшего группы Роя Дайана от приятного вкуса мягкой булочки с поджаристым бифштексом прерывает раздавшийся рядом булькающий звук вводимого в горло зонда. Рой морщится. Ну какая же это все-таки мерзость. Даже если ты сам этого не видишь, а просто представляешь себе напряженное лицо напарника, когда тот, давясь и перхая, вставляет трубку в пищевод, а потом, отмерив нужную длину, пропихивает ее все дальше и дальше внутрь себя... Затем на торчащий изо рта конец зонда надевается тот самый пакет с желе и, как сказано в инструкции: "мягкими, но сильными движениями питательный элемент вводится непосредственно в желудок". Бесплатно, сытно и гадостно. И вот уже бифштекс в соусе принимает вкус той самой дряни, которая сейчас перекочевывает в желудок ведомого Мариса Узакуфы. И ты начинаешь вспоминать, что, не смотря на приятный вид, и твоя еда тоже ровным образом недалеко ушла от того самого пакета. Что и у тебя в руках изначально такая же набирающая в чанах килокалории гниль...

  Нет, питаться энергетическими пакетами нельзя, невозможно, и только сидящий рядом Марис как немое подтверждение обратного. В их взводе никто и никогда не видел его держащим в руках не то что бутерброда, а просто зачерствелой корочки хлеба. И это несмотря на то, что жалованья даже рядового вооруженных сил вполне хватает, чтобы иметь возможность купить себе хоть что-нибудь более съедобное. Пусть даже искусственное. Но все деньги Марис откладывает. Он, наверное, уже даже и забыл, как это - потратить копейку на собственные нужды. Кто-то считает его законченным идиотом, кто-то - свихнувшимся жлобом, но не все так однозначно.

  По шевелению напарника Рой понимает, что тот закончил выдавливать в себя содержимое пакета и теперь, вытащив зонд, аккуратно протирает его гигиенической салфеткой чтобы упрятать для следующего применения. Он даже этой одноразовой трубкой пользуется уже который месяц подряд. Эх, Узакуфа, Узакуфа! Как ты предсказуем! Сейчас в твоих руках появится потрепанный от времени снимок твоей семьи, и ты будешь гладить и гладить его, даже не видя в темноте, кто там запечатлен.

  У него красивая жена и двое детей, оба мальчишки. И когда выдается свободная минутка он всегда смотрит на них, его губы шевелятся, а взгляд отрешенно блуждает по карточке. Он там, он разговаривает с ними. И они значат для него больше, чем его собственная судьба.

  Раньше идущим в рейд выдавали шоколад, врали, конечно, что настоящий, но вкус был стоящий. Марис всегда был первым из добровольцев, но шоколад не ел, только складывал в тумбочку и к отпуску у него там всегда набиралось не менее десятка. Было смешно смотреть, как он достает свое богатство и раскладывает его на фотографии, представляя себе, будто уже дарит это своим.

  Однажды, ради хохмы, ребята стащили у него одну из таких плиток. Обеспокоенный Узакуфа перелопатил всю казарму, по десять раз переспросил каждого, но сослуживцы только посмеивались вечером втихаря вернув шоколад на место. Марис понял, что это был всего лишь безобидный розыгрыш, но на следующий день на его тумбочке появился довольно увесистый замок.

  А что он сделал с Шерпаном, когда тот лишь попытался усомниться в том, что дети его жены - его дети. С побагровевшим лицом и ничего не видящими глазами Узакуфа единым слитным прыжком через полказармы мгновенно оказался возле своего обидчика. Никто даже и глазом не успел моргнуть как последовал тяжелейший удар, отбросивший бывшего на полголовы выше и на десяток килограммов тяжелее Шерпана шага на три к стене. Не оттащи тогда ребята Мариса вовремя, от любителя позлословить не осталось бы и мокрого места.

  - С кем там она спит без меня - ни тебя ни меня не касается! Пусть, она может спать с другими, может! Она женщина и ей это надо. Но любит она меня и только меня, и дети эти только мои! И я ей верю! - грохотал Марис, вырываясь из цепких объятий сослуживцев. - А тебе не жить! Слышишь, гнида!