В785

— Почему у меня сложилось впечатление, что ты не слишком опытен, когда речь заходит о девушках?

Пальцы, ощупывающие ее грудную клетку, дрогнули.

— Работа занимает все мое время. Впрочем, я никогда не видел необходимости проявляться к противоположному полу. У меня мало биологических потребностей.

— Так ты девственник?

«Охренеть».

Замечание заставило его поежиться.

— Не совсем. На самом деле у меня был некоторый опыт.

— Очевидно, не очень хороший, учитывая отсутствие энтузиазма к повторению.

— Секс не так важен. Похоть — это гормональная потребность, которую можно контролировать.

— Твои друзья, кажется, не контролируют это.

— Так как они модели солдатов.

— Ну и что? Да и какое это имеет значение?

— Их уровень тестостерона намеренно завышен. Из той информации, которую я почерпнул за эти годы, разработчики еще в самом начале своих исследований отмечали, что солдаты с высоким уровнем гормонов были более эффективны в бою. Другими словами, лучшие жестокие убийцы. Чтобы использовать данную находку, большинство киборгов запрограммировали на создание увеличенного количества тестостерона в сравнении с обычным мужчиной.

— Почему меня не удивляет, что военные сумели сделать нечто подобное? Неужели ты не можешь обратить этот процесс вспять?

— Если ты имеешь в виду сокращение уровня гормонов, то мы уже пытались. Но стабилизировать полностью так и не получилось. Да и большинство мужчин этого не хотели. До тех пор, пока они могут контролировать свой темперамент и направлять насилие в нужное русло, им позволено самостоятельно выбирать, как жить.

— Выбирать? — Бонни посмаковала это слово, обдумывая его значение. — Какая интересная концепция.

— Для нас это нечто большее, чем просто концепция. Так мы живем. Поэтому мы боремся. Мы хотим, чтобы наш выбор предопределял дальнейшую жизнь, и отвергаем бессмысленное существование машин в качестве чьих-то инструментов.

— И вы достигли этого в обществе, которое создали?

— Более или менее. У нас, конечно, есть основные законы, вроде тех, где ты не должен убивать братьев-киборгов и воровать.

— Что-то вроде первоначальных десяти заповедей.

— В некотором смысле. Мы приняли принципы, которые все соблюдаем, чтобы жить в гармонии. Но помимо этих основных правил мы сами создаем свою судьбу.

— Творить собственную судьбу. Мне это нравится. Но если это так, то почему ты все еще в космосе играешь роль техно-гика?

Эйнштейн улыбнулся. Эта искренняя улыбка согрела ее.

— Потому что мне нравится это. И хорошо получается. Несмотря на наличие свободы, мое желание работать никуда не исчезло. Мы все работаем. Так и должно быть, если мы хотим выжить. Я прекрасно сознаю свои ограничения. Меня не научили строить или участвовать в боевых действиях. Поэтому я признаю, что нахожусь в неловком положении в обществе. Однако, я одарён в починке каких-либо устройств и расшифровке технологий, которые в последствии приспосабливаю к нашим развивающимся потребностям.

— Значит, ты играешь в доктора и ученого, потому что любишь это, а Арамус, очевидно, хорошо отдает приказы, — криво усмехнулась она.

— Так и есть, — ответил Эйнштейн, встретив ее взгляд с заговорщицкой улыбкой.

— Что насчет Сета? В чем он хорош?

— Как свести всех окружающих с ума.

Бонни рассмеялась.

— Думаю, он бы также ответил на этот вопрос.

— Потому что это правда. Сет модель шпиона, созданная для того, чтобы идеально сливаться с людьми. Он скрывает навыки и оборудование, о которых мы только догадываемся.

— Скрывает? Хочешь сказать, что не знаешь наверняка, на что он способен? И все же вы все, кажется, доверяете ему.

— Лично я доверяю, как, кажется, и все остальные. Я обязан ему жизнью. Он спас меня от многих опасных ситуаций. На самом деле Сет спас немало киборгов, даже тех, до которых считалось невозможным добраться. Как бы он ни хотел, чтобы в нем видели только шутника, на самом деле Сет довольно смертоносен и предан делу освобождения киборгов.

— Луковица.

Эйнштейн в замешательстве нахмурил брови.

— Прости? Ты только что сравнила его с корнеплодом?

— Так и есть. Лук, как и человек, имеет множество слоев.

Эйнштейн фыркнул.

— И заставляет взрослых мужчин плакать? Удачное сравнение. Я обязательно это запомню.

Оставив в покое ее ребра и едва коснувшись груди, — полушарий, которые так и ныли от желания испытать ласку мужских рук — Эйнштейн ощупал кожу за ее ушами.

— Интересно, — пробормотал он.

— Что именно? — кроме того, что он был не заинтересован в прикосновении к ее груди, но заинтригован ее скучными ушами.

— Я не чувствую никаких признаков порта, о котором ты упоминала. Ни вмятин, ни выступов. Если бы ты не рассказала о его существовании, то я бы никогда не догадался.

— Но он там есть. Можешь разрезать меня и взглянуть, если хочешь.