Ва-банк

Сотни тысяч были брошены на рекламу. "Новый взлет технической мысли! захлебывались газеты. - Уэстерн-компани предлагает вам друга. Мыслями и чувствами он будет всегда с вами и никогда не изменит в отличие от человека..." "Ваш муж, сын или брат слишком долго не возвращается из космоса? Нет, он возвратился. Вот он стоит перед вами, скромный и элегантный, в лучшем в мире костюме фирмы "Ливинг и братья". Он разделит вашу печаль, и ваши слезы, и ваши радости" А одна газетка поместила на первой полосе фото очаровательной кинодивы с конвертом в руне, сопроводив его выразительной подписью: "Своими секретами я делюсь только со своим самым близким другом производства фирмы "Уэстерн", и далее следовал адрес компании, куда следовало обращаться читателю, возжелавшему приобрести позитронного друга.

В результате акции Уэстерн-компани резко подскочили. В течение нескольких месяцев на бирже царил ажиотаж. От цифр, обозначавших прибыли членов акционерного совета, рябило бы в глазах, если б эти цифры публиковались. Поток заявок на роботы Чарлимерса рос изо дня в день...

И вдруг, когда положенный срок был на исходе, последовало заявление профессора Чарлимерса. Оно прозвучало как гром среди ясного неба.

- Вероятно, в чем-то допущена ошибка, - сказал шефу Джон Чарлимерс. Количество информации, накопленной роботом, давно превысило теоретический порог, а никакого проявления чувств не наблюдается...

Не мудрено, что эти слова вызвали у шефа столь бурную реакцию. Назревал грандиозный конфуз...

Джон Чарлимерс неподвижно сидел за лабораторным столом, спрятав лицо в ладони.

Итак, дело его жизни рушилось. Честолюбивые мечты и надежды - все летело в тартарары! Перед мысленным взором Чарлимерса проносились картины одна печальнее другой. Коттедж описывают за долги... Гараж и "безан" идут туда же... Его кидают, чего доброго, за решетку... А жена с сынишкой... Что будет с ними?..

В коридоре послышались уверенные шаги, и в лабораторию вошел Чарли. Лучи закатного солнца, бившие в круглое окно, ярко освещали его плечистую фигуру.

"А все из-за него, - с внезапной злобой подумал Чарлимерс, глядя на свое детище. - Впрочем, смешно спрашивать с робота. Спрос - не с машины, а с конструктора".

- Добрый вечер, Отец, - сказал Чарли, подойдя к Чарлимерсу.

- Здравствуй, Чарли.

- Сегодняшняя программа накопления информации перевыполнена, - рокотал уверенный бас. - Сверх заданной вами программы усвоен двадцать второй том Британской энциклопедии, а также монография об особенностях языка древних ацтеков.

- Это уже не имеет значения, - махнул рукой Чарлимерс.

- Не понял, прошу повторить, - быстро проговорил робот и мигнул.

"Надо взять себя в руки", - сказал себе Чарлимерс.

- Ты молодец, Чарли, - ласково сказал профессор, глядя на робота.

- Жду задания.

- Ступай-ка и займись двадцать третьим томом.

"И что ему стоит, - подумал Чарлимерс, глядя в широкую спину удаляющегося белкового робота, - выразить, скажем, радость по поводу того, что я похвалил его! Но никакого подобия чувств нет и в помине".

Профессор тяжело поднялся и вышел из-за стола.

- Никакого подобия чувств... - вполголоса повторил он. - Гм, подобия...

"А может, и впрямь пойти по линии имитации? Кто там станет разбираться. А если кто-нибудь и обнаружит подделку, могущественная компания легко сумеет замять неприятность. Тогда будет все: и слава и деньги".

Но Чарлимерс тут же отверг эту мысль: шарлатаном он не был и не будет никогда.

Профессор долго и бесцельно бродил по огромной лаборатории, привычно пустынной (Чарлимерс работал без помощников, предпочитая манипуляторы), останавливался то у стеллажей, на которых покоились бесчисленные блоки хранения информации, то у волноводов, образующих диковинный букет, то у термостата, где выращивались белковые клетки памяти.

"А ведь Чарли по-своему привязан ко мне, - размышлял Чарлимерс. - Он, например, охотнее подходит ко мне, чем к кому бы то ни было другому. Так почему же он ни разу не проявит свои чувства, хотя бы в самой примитивной форме? Ведь он больше чем достаточно читал об эмоциях, свойственных человеку, и видел специально подобранные фильмы, которым несть числа".

У Джона всплыла в памяти его вчерашняя беседа с Чарли, после которой, собственно, он и решился на окончательное объяснение с Вильнертоном.

- Почему ты ни разу не выразишь радости или огорчения, Чарли? - спросил профессор.

- А к чему? - безмятежно ответил робот, поблескивая фотоэлементами.

- То есть как - к чему? - растерялся Чарлимерс.

- Выражение чувств отнимает слишком много энергии, - пояснил Чарли, - и поэтому оно излишне. Необходимо выдерживать принцип наименьшего действия.

"А может, он прав по-своему?" - продолжал размышлять профессор.

- Нет! - сказал Чарлимерс громко. - Но как докажешь это Чарли?

Можно, конечно, приказать. Но тогда вся великолепная логическая система робота окажется безнадежно испорченной. Нет, грубая команда здесь решительно не годится. Робот должен прийти к собственным эмоциям без чьей-либо помощи, самостоятельно. Или...