Ва-банк

На жизнь Бетанкура было совершено трусливое и подлое покушение. Несомненно, за всем этим стоял Трухильо, диктатор из Санто-Доминго. Рядом с автомобилем Бетанкура, следовавшим на какую-то официальную церемонию, взорвалась машина, начиненная взрывчаткой. Начальник охраны президента был убит, шофер тяжело ранен, генерал Лопес Энрикес с женой получили тяжелые ожоги, президент поранил кисть руки.

Последовала реакция, порядки ужесточились. Кругом кишели полицейские, чиновники участили проверки разного рода.

Ко мне заявлялись инспекторы из разных министерств и проверяли, не разбавлены ли напитки, исправно ли я плачу муниципальные налоги, ну, и так далее и тому подобное. Мало того, поскольку власти знали о моем прошлом и пронюхали, что время от времени я предоставлял убежище разного рода изгоям, они, эти свиньи, начали меня шантажировать. На поверхность вдруг всплыло убийство какого-то француза, случившееся два года назад, преступник так и не был найден. Что мне об этом известно? Ах, ничего не известно! Но ведь в ваших же интересах, учитывая ваше положение, сделать так, чтобы было известно.

Мне до смерти надоели эти мерзавцы. До сих пор я сдерживался, но что будет, если я взорвусь? Нет, этого никак нельзя допустить, тем более в стране, давшей мне шанс стать свободным человеком, которая была для меня родным домом.

И вот настал день, когда я продал «Гранд-кафе» и все свои остальные заведения, и мы с Ритой отправились в Испанию. Может, там удастся начать какое-то дело?

Но в европейских странах все слишком хорошо и давно организовано. Когда в Мадриде я раздобыл наконец тринадцатую по счету бумажку, дающую разрешение на открытие собственного дела, с меня тут же потребовали четырнадцатую. Чаша терпения переполнилась. И Рита, видя, что я не в силах жить вдали от Венесуэлы, что я скучаю даже по типам, преследовавшим меня последнее время, настояла, чтобы мы вернулись.

КАМАРОНЕС

Снова Каракас, 1961 год. Многое переменилось здесь со времени последнего бума, и купить приличное и доходное заведение типа «Гранд-кафе», а тем более построить такое стало просто невозможно. В действие вступил весьма странный закон, согласно которому люди, владеющие барами и продающие алкогольные напитки, разрушают общественную мораль. Это означало еще более сложные взаимоотношения с чиновниками всех рангов, и я отказался вступать на столь скользкий путь.

Надо было придумать что-то другое. Я решил основать компанию по добыче крупных креветок, которых здесь называли камаронес, а еще более крупных — лангостинос[12]. И вот мы снова в Маракаибо.

Поселились в прекрасной, элегантно обставленной квартире, я купил кусок земли на побережье и основал компанию, которую назвал «Капитан Чико». Держатель контрольного пакета акций — Анри Шарьер, управляющий — Анри Шарьер, директор-организатор — Анри Шарьер, заместитель — Рита.

Мы с головой окунулись в новую необычную жизнь. Я купил восемнадцать рыбацких баркасов. Это были довольно крупные посудины с моторами мощностью в пятьдесят лошадиных сил и сетями длиной пятьсот метров. На каждом баркасе работала команда из пяти человек. Каждый такой баркас стоил двенадцать с половиной тысяч боливаров, так что покупка обошлась мне недешево.

Людей мы наняли среди местных деревенских бедняков, снабдили каждую бригаду всем необходимым и разрешили им рыбачить как и когда заблагорассудится, но с тем условием, что продавать мне камаронес и лангостинос они должны по рыночной цене, не превышающей полболивара за килограмм, поскольку все оборудование и лодки были куплены за мой счет.

Бизнес развернулся полным ходом и страшно увлек меня. У нас было три рефрижератора, они неустанно сновали вдоль берега, собирая улов.

Я построил на озере пирс длиной метров в триста, на котором работали нанятые Ритой сто с лишним женщин. Они разделывали креветок и лангустов, затем промывали их в холодной, как лед, воде и сортировали по размерам, чтобы каждая упаковка соответствовала одному американскому фунту[13]. В каждой могло быть от 10 и до 15, от 20 до 25 и от 25 до 30 креветок. Чем крупнее креветки, тем выше цена упаковки. Каждый день в Майами вылетал самолет с креветочным грузом почти в одиннадцать тонн на борту.

Я бы заработал на креветках целое состояние, если бы не имел глупость взять себе в партнеры одного янки. Это был парень с лунообразным сонным лицом, выглядевший, по первому впечатлению, простовато и добродушно. Он не говорил ни по-испански, ни по-французски, а поскольку с английским у меня было туго, то разругаться с ним мы никак не могли. Янки не внес денежной доли, зато арендовал холодильники, вырабатывающие лед, который продавался по всему Маракаибо и окрестностям. А ведь камаронес и лангостинос требовали тщательной заморозки.

Я присматривал за ходом ловли, состоянием баркасов, загрузкой каждодневного улова в три мои рефрижератора и расплачивался с рыбаками наличными из собственного кармана. Иногда уходил на берег с тридцатью тысячами боливаров, а возвращался без единой мелкой монеты.