Ва-банк для Синей бороды, или Мертвый шар

– Что может держать сына крепче, чем забота: несчастная мать, не способная передвигаться без помощи, – ответил Родион. – Ее надо опекать, возить по комнатам, быть рядом. И не расстраивать, ведь у нее больные ноги. Стимуляция любви оказалась великолепной маскировкой для убийства: можно подумать на кого угодно, только не на госпожу Бородину. Великолепная идея: тихо пройти ночью, задушить подушкой, насыпать в рот мышьяк, кинуть фальшивую записку и вернуться обратно. Даже Аглая не слышала. Но и здесь не учли мелких деталей. Например, варенья.

– Какое варенье? Что за глупость? – возмутилась дама.

– Варенье, которое было пролито у двери Тоньки. Пробираясь ночью к спальне кухарки, забыли о луже и задели ее подолом – край был испачкан. Мне пришлось изображать неловкое падение, чтобы проверить, у кого остался след. Нашелся только на вашем платье. Труднее всего было согласиться с логикой, которая сразу указывала на вас. Я думал, замешан Нил, потом – Нил и Аглая. Потом одна Аглая. Но варенье – куда его денешь? Особенно в сочетании с дубовой сферой и жуткой халтурой в инсценировке несчастных случаев. Хотя к смерти Ореста вы кое-чему научились: удар пришелся в нужный висок, не то что с Марфушей. Итог один: вы можете ходить ничуть не хуже нас. Чем и пользовались. Аглая Николаевна наверняка это знала…

– Как вы смеете?

– А что, маменька, – Нил вскочил, – сейчас проверим.

Подбежав к бильярдному столу, схватил кий и наставил на веко:

– Эдип, говорите? Ну так спасай своего слепого царька, матушка!

Все случилось слишком неожиданно. Родион замешкался и опоздал. Деревянный ствол пронзил глазницу. Бородин заорал, но дернул рычагом. На зеленое сукно прыгнуло что-то белесое с красными прожилками. Шарик перевернулся к лузе и встал на самом краю – отличный мертвый шар, упадет – только тронь.

От боли Нил потерял сознание и медленно сползал на руках. Ванзарову не хватало сил удерживать. Из черной глазницы хлестала кровь.

– Да помогите же!

С деревянного трона Филомена Платоновна восстала медленно и величественно.

– Оставьте его. – Голос не дрогнул. – Теперь он мой, только мой. Мой маленький, обожаемый сынок… Мама с тобой, она тебя никому не отдаст… И никто нам больше не нужен… Правда, Нилушка?.. Что бы ни совершил он, это моя кровь. И моя вина… Как и все прочее… Уходите, оставьте нас…

10

Наклейка покрылась густым слоем мела. Словно не замечая, Ирма терла и терла.

– Для чего понадобилось так мучить своего сына? Что за ужасная страна! Недаром у вас родились монстры Достоевского.

– Страна обычная, как все, – ответил Ванзаров. – И страсти везде одинаковы.

– Заставить страдать свое дитя! Разве это страсть?

– Филомена Платоновна слишком любила сына. Нет ничего страшнее безотчетной материнской любви, уж поверьте мне. Такая любовь на все способна, ни перед чем не остановится, она – самый страшный рок. Рок и проклятье. В семействе Бородиных любовь сварила густое варенье, в котором захлебнулись все. Но разве бедняжка Афина Москвина не страдала и не бежала от того же? А мы так удачно возвратили ее отцу.

– Что же теперь будет делать звезда бильярда?

– Нил сам себя наказал. Не тем, что глаз вырвал, а жизнью с матерью в одном доме. Куда же ему деваться от такой любви.

– Будем считать, вы победили. – Барышня фон Рейн дружелюбно улыбнулась, чего с пиратской повязкой делать не рекомендуется. – Задавайте свой вопрос.

Ванзаров молодецки расправил ус:

– Без вашего неоценимого участия у меня ничего не вышло бы. В раскрытии этого дела ваша помощь бесценна. Мне остались лишь мелкие детали.

Ирма нервно теребила рукав кофточки. Надо же: берлинский сыщик, а застенчивая.

– А про глаз ваш и так знаю…

Фрейлейн немедленно оскорбилась. Ну, конечно, не очень любят дамы, когда угадывают их тайны.

– Ну, смотрите! Если ошибетесь, мне фора в два шара.

– Как прикажете… Злодейскую пулю или нож отметаем сразу. – Родион изобразил глубокую задумчивость. – Остается бильярд. Да, точно: вам неудачно попали в глаз шаром. Или кием.

– Как узнали? Отправили запрос в берлинский комиссариат?

– Вот еще! У вас на левом указательном пальце мозоль, как от кия. Значит… Следовательно… – Юный чиновник полиции не выдержал и засмеялся: – Все, сдаюсь, просто угадал. Вы меня переоцениваете.

– А вы меня недооцениваете, – сказала Ирма и подняла повязку. – В нашей службе полезно становиться невидимым. Что проще: снял маску, изменил прическу – и пожалуйста, невидимка. Никто не узнает.

– Это верно: никогда не знаешь, что скрывает персона. Пока не сорвешь маску. Спасибо за урок, госпожа фон Рейн.

Целый и невредимый глаз смотрел дерзко и ехидно. И не такой уж водянистый, довольно милый глазик. И сама барышня стала куда симпатичней. По спине чиновника полиции даже пробежал легкий озноб. Но воли ему не дали. А вот фору дать пришлось.