Ва-банк

— Знаю, Итан. Сейчас я понимаю, — она вернулась полностью на свое место. — Но ты еще не все знаешь, — она снова отвернулась к окну. — Тебе не понравится это. Ты, возможно, не захочешь... быть со мной после того, как узнаешь.

— Даже не говори такое. Я совершенно точно знаю, чего хочу, — я взял ее за подбородок и притянул к себе. — Давай накормим тебя, и ты сможешь рассказать мне все, что должна. Хорошо?

Она чуть кивнула мне, уступая, взгляд, которым она при этом посмотрела на меня, довел до такой степени безумия, что мой собственнический инстинкт удивил даже меня.

Я знал, что она была обижена и напугана, но также понимал, что она была выносливой, и что она будет бороться со всем, что встанет на ее пути. Но это не меняло моих чувств. В моих глазах она оставалась моей прекрасной американской девочкой, и так будет всегда.

— Я никуда не уйду, Брианна. Ты застряла со мной навсегда и тебе лучше привыкнуть к этому, — произнес я. Затем поцеловал ее в губы и отпустил подбородок.

Она слегка улыбнулась, когда я стал сдавать назад.

— Я так по тебе соскучилась, Итан.

— Ты даже не представляешь, как скучал я, — я протянул руку и снова коснулся ее лица. Ничего не мог с этим поделать. Прикасаясь к ней, я убеждался, что она действительно здесь, со мной. Чувствуя тепло ее кожи и тела, я понимал, что и мечтать не мог о таком.

— Сначала поедим. Ты съешь что-нибудь существенное, а я буду просто смотреть и наслаждаться каждой секундой, пока твой прекрасный ротик будет занят делом. Чего бы тебе сейчас хотелось?

— Не знаю. Пиццу? Я не совсем одета для ужина, — ухмыльнулась она, указывая на свою одежду. — Ты, по крайней мере, в костюме.

— Как ты одета, волнует меня меньше всего, малышка, — я поднес ее руку к своим губам и поцеловал нежную кожу. — Ты прекрасна в чем угодно... или без ничего. Особенно без ничего, — попытался я ее поддразнить.

Она слегка покраснела. Я почувствовал пульсацию в своем члене, когда заметил ее реакцию. Мне тут же безумно захотелось забрать ее домой. В свою постель, где я смог бы обладать ею на протяжении всей ночи и знать, что она рядом. Я не позволю ей снова уйти.

Однажды она сказала мне, что ей нравится, когда я целую ее руку. И я знаю, что просто не смогу сдержаться. Трудно не трогать и не целовать ее постоянно, ведь я никогда не был человеком, который отказывает себе в том, что больше всего хочет. А хотел я ее.

Она тихо поблагодарила меня, но все еще выглядела грустной. Скорее всего, она боялась нашего разговора, но знала, что он неизбежен. Ради своего же блага она нуждалась в том, чтобы рассказать мне кое-что неприятное, и я должен это услышать. Если она должна это сделать для того, чтобы мы могли двигаться дальше, то я все выслушаю.

— Тогда пицца, — пришлось отпустить ее руку, чтобы вести машину, и мне удалось это сделать. С трудом. Моя девушка была рядом со мной в моей машине. Я чувствовал ее запах, и видел ее, и даже прикоснулся бы к ней, стоило лишь протянуть руку; ведь она была так близко ко мне. И впервые за эти дни постоянная боль в груди ушла.

Глава 4

Свет от свечей и пицца восхитительны с правильным человеком. Для меня этот правильный человек сейчас сидит напротив, и не важно, где мы находимся, пока мы вместе. Но Брианна должна поесть, а мне нужно выслушать ее историю, поэтому «Белиссимо» подходило нам, как и любое другое место.

Мы получили столик в темном уединенном уголке, а также бутылку красного вина и одну огромную пиццу с колбасками и грибами на двоих. Я пытался не смущать ее, слишком пристально разглядывая ее, но это было чертовски трудно, потому что мои глаза не просто изголодались по ней. Я был зверски голоден.

Я изо всех сил старался внимательно слушать ее. Брианна сидела напротив меня и, казалось, не знала с чего начать. Я улыбнулся ей, вслух отметив, что еда здесь действительно вкусная. Мне хотелось, чтобы она лучше питалась, но я решил заткнуться и не касаться этого вопроса. Я же не дебил. Я вырос со старшей сестрой, и уроки, усвоенные благодаря Ханне, навсегда застряли в моей голове. Женщины терпеть не могут, когда им говорят о том, что они едят или не едят. Нужно просто оставить их в покое и надеяться на лучшее.

Когда Брианна начала рассказ о своей жизни, она выглядела так, словно ушла глубоко в себя. Мне не понравился ни печальный язык ее тела, ни то, как убито звучал ее голос, но это к делу не относилось.

— Мои родители развелись, когда мне было четырнадцать. Думаю, я не смогла с этим справиться. Я единственный ребенок в семье, и, наверное, поэтому я хотела так самоутвердиться или наказать их за развод. В целом разницы нет, а что в итоге? В старших классах я стала шлюхой, — она подняла на меня глаза цвета стали, они были полны решимости рассказать мне свою версию. — Это правда. Я была шлюхой. Я особо не заморачивалась по поводу парней, с которыми встречалась, и мне было плевать на свою репутацию. Я была юной, испорченной и до безумия безрассудной.