Ваалан

— Куда сбежать? Ты знаешь, где мы находимся?! Мы же в океане и неизвестно, как далеко от нас берег и какая там страна. Кроме того, я еле ходить могу, плавать не смогу, пробовал.

Я отмахнулся от идеи сомалийца, но он не унимался:

— Ты же Waalan! Если ты захочешь, за минуту перебьешь их всех, — сомалиец схватил мою руку, — против Ваалана им не устоять, они слабаки.

— Айман, ты видел эти горы мышц? — я посмотрел на рыбака. — Я даже нормально встать не могу, где мне драться? Кроме того, я не знаю, что тогда со мной случилось и как я стал этим твоим Вааланом. Я даже не уверен, что этих горилл можно свалить ударами обычного человека. Конечно, я буду быстрее их, но пуля все равно быстрее меня.

Во рту пересохло, говорить не хотелось.

Рыбак скис на глазах, отпустив мою руку, привалился к стенке. Сделав усилие над собой, я решил немного его утешить, хотя сам не особо верил в свои силы:

— Дай мне несколько дней. Как только я восстановлюсь, мы освободимся, даже если их будет тысяча. Просто потерпи немного, друг.

Сомалиец воспрял, дверь скрипнула, отворяясь. Двое мужчин стояли в дверном проеме, освещенные светом из коридора. Один из них, сделав два шага, поставил на пол небольшой поднос, на котором лежало два куска рыбы и половина буханки хлеба. Второй кинул литровую бутылку с водой и поставил на пол небольшое ведро, указав на него пальцем:

— Туалет!

Не проронив более ни слова, они вышли, закрывая за собой дверь, снова погружая нас в полутьму.

Айман разделил хлеб и протянул мне поднос, который мне пришлось взять левой рукой и пристроить на коленях.

— Айман, весь хлеб не ешь, неизвестно, когда нас еще покормят, — я и сам так сделал, разделив свой кусок надвое.

Кусочек рыбы и кусок хлеба не утолили чувства голода, но, запив скудную еду водой, я почувствовал себя немного лучше.

Судя по тому, как тускнело окошко в нашей двери, наступали сумерки. Как мы не ожидали, но больше нас не покормили. Справив нужду в ведро и пожелав спокойной ночи рыбаку, я постарался уснуть в полусидячем положении. В нашей камере стало немного теплее, двое человеческих тел выделяли достаточно тепла, чтобы воздух стал терпимее. Но отсутствующая вентиляция стойко держала запах мочи в ведре, не давая вдохнуть полной грудью. Правда, такому вдоху куда больше мешали сломанные ребра.

Спал я плохо, урывками, часто просыпаясь. Когда наконец световые лучи стали заглядывать в окошко, аккуратно поднялся и начал ходить по камере, стараясь не тревожить ребра.

Вместе с открытой дверью хлынул поток свежего воздуха и посетители. На этот раз их было трое. Капитан, имени которого я не знал, брезгливо поморщился от запахов в камере. Подождав несколько минут, он вошел и спросил:

— Нам плыть еще четыре дня. Сможешь продержаться в этой камере и не сдохнуть?

Я не стал отвечать, чтобы не провоцировать это животное на вспышку ярости. Расценив мое молчание как желание быть покорным, капитан продолжил:

— Я могу вас обоих перевести в нормальную каюту со всеми удобствами и нормальным питанием в обмен на ваше письменное согласие признать себя виновными в моей финансовой потере и обязательстве возместить мои убытки.

— Как именно возместить, капитан? — я решил нарушить молчание, понимая, что вопрос этот будет краеугольным.

— Вы отработаете свой долг и заработаете себе средства для возвращения домой. Работой на алмазном руднике, при удачном стечении обстоятельств, долг можно погасить за две недели. У вас есть время подумать, через пару часов я вернусь за ответом, — он отступил назад, собираясь уйти.

— Капитан, — позвал я его, — в какой стране находится этот Дурбан? И сколько в американских долларах получается наш долг?

Я намеренно сказал слово «долг», чтобы горилла посчитала мои слова предварительным согласием.

— Дурбан, это порт в ЮАР, а миллион рэндов — это сто тысяч долларов, — он замешкался на секунду и добавил, — с каждого!

После его ухода нам кинули черствый хлебец и снова дали литровую бутылку воды. Видимо, «африканский завтрак» в этом отеле сильно отличался от общепринятых по всему миру.

Мы несколько минут грызли черствый хлеб, запивая его водой. Я думал, и чем больше думал, тем меньше положительного приходило в голову. На хлебе и воде, без кровати и медицинского ухода, мое состояние будет ухудшаться и, даже имея возможность побега, я не смогу ею воспользоваться.

С другой стороны, я могу подписать контракт любым именем, у меня нет документов, и поправившись за четыре дня на нормальной еде и уходе, смогу попытаться скрыться в порту. Потом мне нужно будет лишь найти телефон и дозвониться до посольства в стране. Заинтересованность в своем спасении со стороны наших я почувствовал, не просто так дрожал голос у этого Никитина при разговоре со мной.

Айман согласился, что, упорствуя, мы в лучшем случае окажемся кормом для акул. Он по-прежнему видел во мне дьявола Ваалана. Рыбак сказал, что тоже придумает себе липовое имя.