Вадим Казаченко. Изображая жертву

Постепенно наше общение стало более тесным и доверительным. Я узнал, что Мартынова из самой обычной семьи. Живет с мамой, отцом, братом и бабушкой в небольшом частном доме в Подмосковье. Основной добытчик в семье, как я понял, мама-риелтор, сдававшая в аренду несколько квартир. Ольга не работала, хотя утверждала, что экономист. У нее был постоянный молодой человек по имени Дмитрий, который занимался бизнесом и жил в их доме.

Несколько лет мы поддерживали исключительно дружеские отношения, но Ольга мне нравилась. Постепенно увлекся не на шутку. С мужчинами такое случается в определенном возрасте. Многие ради молодых любовниц пытаются все начать заново. Обычно это объясняется кризисом среднего возраста – гормональным взрывом и проблемами в семье. В лучшем случае новая любовь остается всего лишь приятным приключением. В худшем – заканчивается полным жизненным крахом и запоздалым прозрением. Со временем я тоже понял, что ошибся, а тогда совершенно потерял голову. Ольга рассказывала, что полюбила меня еще в детстве, замирала, если звучали мои песни. Признаюсь, слышать это было очень приятно – мне как никогда требовалось внимание и сочувствие. У нас с Ирой в 2012 году начался очень тяжелый период. Столько всего навалилось…

Говорят, после семи лет охлаждение случается у многих пар. Не знаю, можно ли доверять подобной статистике, но нашей общей жизни тогда было именно семь. В это же самое время Ира получила серьезную травму спины, с трудом передвигалась и страдала от приступов сильнейшей боли, которые снимали только уколы гормональных препаратов. От гормонов набрала вес, стала очень нервной и раздражительной.

По-хорошему требовалось пройти определенный курс лечения, но визиты к врачам постоянно приходилось откладывать из-за каких-то дел. Она не могла бросить работу, все было на ней завязано. Раньше Ира всегда вдохновляла меня, поддерживала, а теперь часто срывалась, капризничала. Начались конфликты. Я тоже был весь на нервах.

Больше всего переживал за маму. Она уже несколько лет боролась с онкологическим заболеванием, курсы химиотерапии следовали один за другим, но наступил момент, когда лекарства перестали помогать. Мама жила в Ивантеевке под Москвой. Мы с Ирой делали все, чтобы поставить ее на ноги, но понимали: она уходит.

Ну и в довершение всего стала угасать наша любимая собака Габи – лхасский апсо. Ира в свое время привезла ее из Америки, она была членом семьи. Я возился с Габи как с больным ребенком – все оказалось напрасно…

Наверное, у каждой пары периодически случаются кризисные периоды, надо просто проговаривать накопившиеся проблемы. Раньше мы так и делали, а тогда перестали, потому что не находили общего языка. Ира догадывалась, что у меня появилась другая женщина. Мне было неприятно ее обманывать, и я замкнулся.

Весной 2012-го Ира уехала в Америку. Тогда мы оба не понимали – на время или навсегда. Сейчас Ольга рассказывает, что я без конца звонил ей, забрасывал эсэмэсками. На самом деле все было наоборот. После отъезда Иры она еще больше активизировалась, убедила, что надо начать новую жизнь и в квартире все изменить. Я хотел ограничиться косметическим ремонтом, но Ольга взялась ломать стены. Сейчас рассказывает, как ужасно выглядела наша квартира, какой имела запущенный вид. Винит в этом Иру. А нам было некогда заниматься такими вещами, мы работали день и ночь, жили в дороге.

Ремонт делался поэтапно. В одной части квартиры обдирали стены, а в другой ютился я. Ольга не предлагала перебраться к ней – у нее жил Дмитрий. То есть я изменял Ире, а она – Диме. Возможно, кому-то это покажется странным, но меня нисколько не волновало наличие этого молодого человека. Я воспринимал отношения с Ольгой как какую-то отдушину, возможность выговориться. Меня вполне устраивал необременительный роман. У нее, как выяснилось, были другие планы. Кстати, еще при наличии Дмитрия я давал Ольге деньги на расходы и выплачивал кредит за ее машину.

Летом пытался перевести на себя все рабочие контакты. Стать самому себе директором не очень получалось, между тем приближался сольный концерт в Театре эстрады, назначенный на октябрь. В начале осени организаторы забеспокоились, стали искать Иру и нашли по электронной почте. Она как профессионал отодвинула на время обиды в сторону и позвонила мне, сообщив, что возвращается.

Я был в растерянности. Все эти месяцы не переставал о ней думать, понимал, что веду себя некрасиво, и меня это мучило. Но возвращаться Ире было некуда. Я собственными руками разрушил то, что было нашей жизнью, нашей совместной историей. И в переносном, и в прямом смысле – уничтожил семейное гнездо. К тому же мне предстояла операция на колене. Я ухитрился получить серьезную травму в разоренной квартире – разрыв мениска и крестообразных связок.