Вадим Козин: незабытое танго

Но потом неожиданно сменил гнев на милость:

– Ладно, так уж и быть, – снимайте. А я вот вам письмо покажу, специально принес, только сегодня получил.

Письмо действительно было необычное. Даша, пятилетняя поклонница из Ростова-на-Дону, не только написала: «Дядя Козин! Вы очень хорошо поете. Я вас нарисовала. Спойте мне песенку!» – но и цветными карандашами запечатлела у микрофона молодого, жгучего, очень волосатого брюнета. Дашенька, наверное, только так и представляла себе певцов.

– Очень трогательное послание, – прокомментировал письмо Даши Вадим Алексеевич, – а вообще мне сегодня уже десятка три поздравлений пришло. Знаете, – обратился вдруг неожиданно он ко мне и Иванову, – вы тоже сегодня ко мне часиков в пять приходите. Посидим, поговорим, я кое-что вспомню. Вам это будет интересно.

♦ Эдвин Поляновский:

В день семидесятилетия старику в Магадан пришли горячие поздравления от Утесова, Шульженко, Раневской, Товстоногова, Баталова, дочери Шаляпина, дочерей и сына Сергея Есенина.

В этот день певец волновался как никогда. Старик несколько раз бегал то в театр, где предстоял его юбилейный вечер (как аппаратура, где будет микрофон, как стоит рояль, откуда будет свет), то к себе на четвертый этаж (благо его нынешний дом рядом), где лежал отутюженный новый костюм. Наверное, как полвека назад, он собирался выйти из дому, перекинув через руку отполированные брюки. Но когда он перед самым торжеством последний раз прибежал домой – костюма не было. Кто-то выкрал. Он успел привести в порядок старый.

Праздник проходил по заведенному ритуалу. Певца поздравили председатель областного отделения СТД И. Быков, замначальника управления культуры Т. Коркмазов, ответственный секретарь Магаданского отделения Всесоюзного фонда культуры А. Андреев, зам. председателя горсовета В. Печеный. Каждый из них говорил подобающие случаю слова, вручал имениннику почетные грамоты и адреса, не обошлось и без традиционных конвертиков, не лишних для пенсионера. И – море цветов, это в марте-то в Магадане! Вадим Алексеевич заметно подобрел. Ему явно нравилось, что его поздравляют, говорят добрые слова, вручают подарки.

– Спасибо, спасибо, дорогие друзья, – растроганно, но хорошо поставленным голосом бормотал маэстро – он, как всегда, чуть-чуть играл. – А теперь милости просим к нашему скромному столу!

А стол по нынешним меркам не такой уж и скромный. Шампанское и водка, красная рыба и крабы, пироги и торты, шоколадные конфеты, индийский чай и бразильский растворимый кофе. Потом была неофициальная часть дома у певца. Собрались самые близкие друзья Вадима Алексеевича, посидели за праздничным столом. Именинник перелистывал альбомы с фотографиями, письма, рецензии, шутил, вспоминал прошлое.

– А вы знаете, ведь я учился в Петербурге в частной гимназии. У отца был друг – доктор Николай Петрович Шиповальников. Так вот, он содержал частную гимназию. И когда была революция, мы, ученики, бастовали и ходили на площадь ораторов слушать. Очень тогда Керенский был популярен. И знаете, я не согласен с гонениями на политических деятелей прошлого. Вот, скажем, Наполеон. Кто он – злодей или герой? А могила его так устроена, что для того, чтобы взглянуть на его саркофаг, обязательно надо наклониться, а это значит – поклониться праху! Вот это уважение к личности! А что ныне у нас творится? Памятники ломают, жуть! Знаете, я где-то вычитал, что в каждом веке есть свое средневековье. Очень точная мысль. Я-то думал, что свое средневековье в этом веке Россия уже пережила, а сегодня вон что творится. Ну что мы опять о политике?! Я вам сейчас спою «В далекой знойной Аргентине».

Господи! Танго-гиньоль! С ума сойти! Каждому из гостей, наверное, вспомнилось что-то свое, вспомнилось и мне. Послевоенное Подмосковье, станция Расторгуево. Мы – на даче, значит, каникулы. Вечер. Соседи собираются на «пятачок». В те годы быстро знакомились и дети, и взрослые, запросто хаживали друг к другу в гости, одалживаясь мукой, сахаром, керосином, десяткой до получки. А по вечерам – танцы на «пятачке» – так называлось место, где можно было поставить проигрыватель. Вот тут-то и появлялись «ребрышки», среди которых была и «Аргентина».

Чуть загорался свет вечерний,
Она плясала с ним в таверне
Для пьяной и разгульной черни
Дразнящее танго…

Голос маэстро все еще хорош! Великолепна дикция, совершенно владение интонацией. И при этом какая мимика! Козин играет гиньоль, и слушатели устремляются вслед за его божественным голосом. Из Аргентины мы попадаем вместе с Кле и английским сэром в Париж, где коварную изменницу настигает ревнивый Джо и, разумеется, «с дьявольской улыбкой вонзает в сердце Кле кинжал!» Свидетельствую: о Джо и Кле поют не только в далекой знойной Аргентине, но и в далеком вьюжном Магадане. О них поет Вадим Алексеевич Козин. Мы аплодируем, что-то восторженно кричим.