«Ваенга» (Сценарий)

У женишка пронзительные зеленые глаза, и он красив – куда там генералам, ухаживавшим за Ниной в санатории! Характерец, конечно, тот еще – но это наследие войны. Попробуйте в двадцать с небольшим отбомбить «транспорт водоизмещением 12000 тонн» с поднебесной высоты Заполярья, а потом спокойно спать – вряд ли у вас это получится.

60 сцена.

1947 год. Ленинград. Баумановский загс. Звучит марш Мендельсона, оживленные пары стоят у входа. Нина в светлом платье подходит к двери в большой парадный зал с золочеными колоннами, но вдруг разворачивается и бежит вниз по широкой лестнице. Иван – офицер при полном параде, бросается следом, догоняет, ведет обратно.

Иван: Пошли – пошли, нас уже вызывают для регистрации брака.

Нина (думает): «Правильно поступаю, или нет? Трудно, наверное, будет…»

Голос дочери: Мама со мной на руках на деревянном тротуаре, за спиной домишки, в которых квартировались пилоты со своими семьями.

Гарнизон военно-морских летчиков…

61 сцена.

1953 год. Виды острова Эзеля – сосны, песчаный пляж. Вечер.

Голос дочери: Военные летчики жили в те времена хорошо, недостатка в деньгах не было. Мама, как и все жены офицеров, не работала, а растила нас с сестрой. Она была большой модницей – имела много красивых платьев и, конечно, шубу – этот обязательный атрибут офицерской жены. До сих пор помню на ощупь – колючую отцовскую шинель и мягкую шубу мамы.

В Ригу с острова летали все, и жены в том числе – да простит меня летное начальство – с детьми в поликлинику, в большой магазин – на чем же еще доберешься? – разумеется, на военном самолете.

В черных шинелях с голубыми погонами морские летчики идут с полетов.

Иван: Девчата, встречайте! Докладываю: сегодня вернулись все!

Мячин: Накрывайте столы, ужинать будем!

Иван берет на руки пятилетнюю дочь.

Голос дочери: Отец брал меня на руки, а я впитывала маленькой детской душой запах его шинели – запах надежной мужской силы и самолетов. Мы, дети крутились тут же, слушая «разбор полетов»:

Мячин (изображая самолет правой ладошкой): Я захожу ему в хвост, а он уходит вниз и вправо!

Иван (показывает другой рукой): Вот там я его и встретил!

Голос дочери: От этих рассказов замирало сердце, уйти было невозможно – хотелось слушать еще и еще. Атмосфера военного летного мира принадлежала не только нашим отцам – это был и наш, ребячий мир – мир, в котором мы жили – с кучей приевшихся шоколадок из лётного пайка на столе в общей кухне и огромными шарами-зондами, которые детвора запускала в небо за неимением детских шариков…

И помню, как застывали около ограды аэродрома наши мамы с немым вопросом в глазах, когда кто-то не возвращался из полета. Откуда они это узнавали – загадка, но узнавали раньше, чем в дом приходил комэск с черной вестью.

Отец до сих пор стоит перед глазами, как живой – я слышу запах его скрипучей кожаной лётной куртки, чувствую сильные руки, вижу зеленые глаза и звезды на голубых погонах.

62 сцена.