Вафельное сердце

Она имела в виду нас с Леной. Мы сыграли еще раз, и дама с этим ее Рольфом положили в кепку двадцать крон. И сразу же человек семнадцать остановились, чтобы послушать наш рождественский гимн. У меня снова поплыло перед глазами, но я зажмурился и заставил себя думать только о футболе — и справился. Все хлопали и кричали: «Еще! Еще!» Вокруг скамейки собралась целая толпа. Мы с Леной сделались поп-звездами. Одна женщина даже сфотографировала нас и спросила, как нас зовут. После каждого «Рождества» Лена низко кланялась. А я кивал налево и направо, как делает папа на выступлениях смешанного хора.

— Наверно, уже хватит, — сказал я наконец.

Мы поблагодарили публику и слезли со скамейки. Кепка стала тяжелой от мелочи. Мы презрительно улыбнулись Хассану с Магнусом и помчались в спортивный магазин рядом с ратушей. Про папу мы как-то забыли.

— Еще сорок две кроны, — сказал дядька за прилавком, пересчитав наши медяки.

Волосы у него торчали во все стороны и были похожи на проволоку. И губа тоже была оттопырена. Я заметил, что Лена привстала на цыпочки, чтобы посмотреть, что у него такое с губой. Дядька определенно был злой и вредный.

— Сорок две кроны? Да мы заработаем их в две секунды, — сказала Лена.

Мы встали на лестнице перед магазином. Народу здесь было гораздо меньше, чем на пешеходной улице, но мы играли раз за разом и уже укладывали одно «Рождество» в девятнадцать секунд. Но тут в дверях показался вредный дядька.

— Прекратите ваш кошачий концерт! Вы мне распугали всех покупателей!

— Не можем. Нам надо еще… — Лена взглянула на меня.

— Двадцать шесть с половиной крон, — сказал я.

Дядька закатил глаза. Потом запустил палец за губу, выковырял оттуда большую плюху жевательного табака и швырнул ее прямо нам под ноги. После чего зашел к себе в магазин и с силой хлопнул дверью.

— За такое вызывают в кабинет к директору! — строго сказала Лена, и мы заиграли снова. Едва мы доиграли до середины следующего «Рождества», как дверь магазина снова распахнулась, и вредный дядька крикнул:

— Прекратите свой скрип! Вот вам мяч, вымогатели!

Когда мы вышли из магазина с новым мячом, я вспомнил про папу.

— Ой! — вскрикнул я, и мы припустили бегом.

Паром успел сделать три рейса, и папа был втройне зол — как я и боялся. А он когда злой, то большой и красный.

— Мы никогда так больше не будем делать, — пообещал я запыханно.

А папа зашумел:

— Не будем так делать, не будем так делать!.. Конечно, не будете! Вы с Леной никогда ничего не делаете два раза. Вы всегда придумываете новые безобразия!

Лена посмотрела на него ласково и взяла за руку.

— А ты рассмотрел мячик? — спросила она. — Он настоящий, профессиональный.

Я видел, что папа еще и немного гордится нами.

Мяч папе понравился, и он решил испробовать его. Но не так легко чеканить мяч в деревянных башмаках с билетной сумкой на плече. Внезапно башмак и мяч, описав красивую дугу, оказались за бортом. Я хлопнул себя по лбу. Мы дудели «Счастливого вам Рождества!», можно сказать, до посинения, а теперь папа утопил мяч в море. Мы даже опробовать его не успели!

— Прыгай в море и доставай! — сердито закричала Лена.

Но папа совершенно не собирался прыгать ни в какое море. Он побежал на причал и попросил сачок у немецкого туриста, ловившего рыбу. Этим сачком он выловил мяч, а башмак не вернулся из моря.

Обилетив всех пассажиров, папа спустился к нам с Леной и Маргот.

— Трилле, давай не будем говорить маме, что вы с Леной гуляли по городу одни без присмотра. О'кей?

Я пообещал.

Но это нас не спасло. На другой день в газете была огромная фотография нас с Леной. Женщина, которая нас сфотографировала, оказалась журналистом.

— Ты маленький хитрюга, Трилле-бом, вот ты кто, — сказала мама, выглядывая из-за газеты.

И я пообещал сыграть «Счастливого вам Рождества!» для нее одной, как только у меня будет время.

КАК Я РАЗБИЛ ЛЕНУ В ЩЕПКИ

Когда у тебя такой сосед и лучший друг, как Лена, ты все время попадаешь в разные истории, но иногда я думаю, что все-таки обычные спокойные дни я люблю больше. Дни, когда мы ничего такого не делаем, и я просто ем бутерброды с паштетом, и мы с Леной просто гоняем мяч, или ловим крабов, или болтаем о пустяках, и все идет своим чередом.

— Так по-твоему, обычные дни лучше Рождества? — спросила Лена с подозрением, когда я попытался поделиться с ней этими мыслями.

— Нет, — ответил я. — Но Рождество не может быть каждый день, иначе оно наскучит.

Лена заверила меня, что если бы Рождество бывало гораздо чаще, чем раз в году, она бы ни капли не заскучала, и больше мы об этом не разговаривали. А просто играли в футбол. И пробивая раз за разом против солнца Лене, стоявшей на воротах, я радовался нормальному обычному дню.

— Да, все-таки мне нужен папа, чтобы играть с ним в футбол. Он бы бил по-человечески, сильно, — сказала Лена, поймав один из лучших моих мячей.

Я вздохнул.