Вагнер

Во многом это был с его стороны роковой шаг. Трудно было найти для него более неподходящую спутницу жизни. Конечно, Рихард многое прощал своей будущей жене после того как узнал обстоятельства ее детства и юности. Семья Минны влачила жалкое существование в маленьком городке Эдеране (Oederan) в горах Саксонии (Erzgebirge). Ее отец был военным трубачом, затем он занялся изготовлением чесалок из тонкой проволоки. Когда его предприятие прогорело, семья переселилась в Дрезден. В десятилетнем возрасте Минна была вынуждена ходить с большой тяжелой корзинкой и предлагать проволоку модисткам для искусственных цветов. Повзрослев, она приняла твердое решение собственными силами зарабатывать на жизнь и обеспечивать достойное существование своей семье (у отца к тому времени наметились первые признаки душевной болезни). Но красивая внешность юной девушки рано стала привлекать внимание мужчин. Некий господин Эрнст фон Айнзидель (Ernst von Einsiedel) без памяти влюбился в Минну. Его страсть оказалась роковой: соблазнитель бросил Минну, и семнадцати лет от роду она втайне от отца родила дочь Натали (Nathalie)[88], впоследствии выдаваемую ею за свою сестру. Стремление покинуть родительский дом стало для Минны навязчивой идеей. Она завязала отношения с одной из местных театральных трупп, на спектакле которой ее заметил директор королевского придворного театра в Дессау (Dessauer Hof Theater). С тех пор ее жизнь была связана со сценой, хотя сама Минна не только не испытывала настоящей страсти к театру, но и не имела большого таланта. На сценическую карьеру она смотрела лишь как на средство легкого обогащения и желала одного — просто нравиться публике. Вагнер не строил иллюзий насчет богатого внутреннего мира своей избранницы: «Настоящая тонкость в ней, несомненно, отсутствовала… Благодаря такому отсутствию всякого идеализма настоящего понимания искусств у нее не было… Своеобразная власть, которую она имела надо мною, основывалась не на идеалистической стороне вещей, производившей на меня с юности сильное впечатление, — она действовала на меня, наоборот, трезвостью и солидностью своей внутренней сущности, которая давала мне необходимую опору и завершение при моем рассеянном блуждании по ложным путям в погоне за высшей целью»^[89].

Вагнер жестоко ошибался. Ему не нужна была «солидная опора, лишенная всяческого идеализма». Ему нужна была родственная душа, которая, напротив, понимала бы его и вдохновляла на «погоню за высшей целью». Именно отсутствие духовной близости с женой и толкнуло его впоследствии на поиск утешения у других женщин.

В 11 часов утра 24 ноября 1836 года Вагнер и Минна торжественно обвенчались в соборе Кёнигсберга. Во время венчания у Вагнера случилось пророческое озарение: «…мне, словно в видении, ясно представилось, что всё мое существо находится во власти двух струящихся одно поверх другого течений, увлекающих меня в совершенно противоположные стороны: верхнее, обращенное к солнцу, уносило меня вперед, между тем как нижнее сковывало мне душу глубокой, полной страха, непонятной тоской»^[90]. Тогда он не придал этому своеобразному предчувствию никакого значения…

Став почтенным семьянином, в оставшееся до вступления в должность капельмейстера время Вагнер, пребывавший в счастливой уверенности, что «достиг спокойной пристани» женатого человека, работал над несколькими сочинениями.

В первую очередь это была большая концертная увертюра «Правь, Британия!» (Rule Britannia!), которая стала для автора значительным шагом в развитии его таланта, склонного к экспериментированию: к полному составу симфонического оркестра композитор добавил еще состав военного оркестра, что создавало удивительные акустические эффекты.

Кроме того, он разрабатывал два замысла, которым так и не суждено было осуществиться: увертюру «Наполеон» и очередной оперный сюжет по сказке из «Тысячи и одной ночи» «Мужская хитрость больше женской»; композитор назвал свое будущее сочинение «Счастливое медвежье семейство» (Die glückliche Bärenfamilie). Но непредвиденные осложнения материального характера на время отвлекли его от сочинительства.

Не успел Вагнер в начале апреля 1837 года официально занять должность капельмейстера, как в мае директор Хюбш (Hübsch) объявил о закрытии театра из-за нехватки средств. Рихарду пришлось приложить все силы к тому, чтобы не допустить краха. Его поддержала труппа, отказавшаяся от части жалованья. В таких условиях Вагнер старался не терять мужества. Ему как никогда требовалась поддержка не столько коллег, сколько жены. Но именно она и оказалась неспособной выдержать первый удар судьбы.