Вагнер

Бодрое и просветленно-жизнерадостное настроение музыки и текста «Мейстерзингеров» находятся в остром контрасте с настроениями самого Вагнера в эти годы. Он порвал с Мюнхеном в гневе. Вдвоем с Козимой он стоял лицом к лицу с миром вражды, непонимания и отчуждения. Вагнер вполне осознал, что на Людвига Баварского он опереться не может что ему, Вагнеру, дано не только привлекать, но и отталкивать. Даже в тех проявлениях его, которые вскрывают нам его идеологию и характер с самой отрицательной стороны, нельзя не видеть его совершенно вулканической энергии. В первую очередь сюда относится его полемика. Враги окружили Вагнера со всех сторон.

Но Вагнер не остается у них в долгу. Он может быть очень внимательным и бережным, каким он был в 1860 г. по отношению к Берлиозу. И может быть нетерпимым и ослепленным. Таким является он как раз в эту эпоху. В начале 1869 г. он издает статью о «Еврействе в музыке», платя той же монетой за личные оскорбления, клевету и непонимание, которые с такой щедростью расточали ему его враги. Конечно, для славы Вагнера было бы лучше, если бы не лежало на ней позорное пятно антисемитизма, который к тому же приобретает разоблачающий себя характер, когда оказывается, что в «евреи» Вагнер записывал просто всех тех, кто ему не нравился: и Ганслика, и Эд. Девриента. Но Вагнер не только упражняется в ругани. Написанные им в это же время воспоминания о ряде ушедших друзей и знакомых — Шнорре, Россини, Обере — свидетельствуют о том, что Вагнер способен на вдумчивое отношение не только к дружественным, но и к враждебным ему явлениям.

17 июля 1865 г. Вагнер начал диктовать Козиме свои воспоминания. С перерывами работа шла в течение всего периода жизни Вагнера в Трибшене и дальше в Байрейте. В конце 1870 г. Вагнер получил отпечатанный в 15 экземплярах первый том своей автобиографии. Он предназначал его для самых близких друзей. С самого начала об автобиографии этой распространились легенды. Друзья тщательно берегли ее, и только английской вагнеристке миссис Беррелль удалось приобрести тайно напечатанный издателем шестнадцатый экземпляр книги. В 1911 г. одновременно на немецком и русском языках вышло переиздание «Моей жизни», произведя сенсацию и встретив очень разный прием. Личность Вагнера, его эгоцентризм, его резкие отзывы о людях создали ему новых врагов. С другой стороны, новым и неожиданным для тех, кто не помнил парижских новелл молодого Вагнера, была литературная талантливость его изложения, красочность его описаний. Вагнер говорит в своей автобиографии сравнительно мало о своих произведениях. «Моя жизнь» свидетельствует не столько о том, каким был Вагнер в действительности, сколько о том, каким он хотел бы себя видеть. Свой рассказ Вагнер заканчивает встречей с Людвигом II.

Одновременно с «Моей жизнью» Вагнер пишет довольно объемистую брошюру «О дирижировании», и к столетнему юбилею рождения Бетховена — книгу о Бетховене, в котором он видит своего предшественника в области музыкальной драмы. Вагнер рассматривает искусство Бетховена в свете шопенгауэровой эстетики, пытается дать «взнос в философию музыки». Бетховен остается для Вагнера высшей точкой музыкального искусства вообще — «функцией прозревшего органа снов». Музыка для Бетховена образотворческое искусство. Эти утверждения бросают свет и на собственное творчество Вагнера.

Оно представляется не очень продуктивным в эти годы. Вагнер медленно работает над партитурой «Зигфрида» и «Гибели богов». «Нибелунги» стали для него вновь близки. — В 1871 г. он унижается до сочинения особого «Императорского марша» в честь победы пруссаков над французами. Торжество всегерманского национализма охватывает и Вагнера. Одно время Вагнер носился даже с мыслью написать для новой германской империи национальный гимн. Трагедия Парижа, осажденного прусскими войсками, дала повод Вагнеру набросать план особой «легкомысленной оперы» под названием «Капитуляция», недостойной никакого серьезного художника. Ненависть к французам, презрительное отношение к рабочим Парижа, образуют еще одно пятно на имени Вагнера. За событиями героических дней Парижской коммуны он следит с боязнью и недоброжелательством.

В том же году начинает выпускать собрание своих сочинений. В предисловии к новому изданию «Искусства и революции», он отмахивается даже от утопического коммунизма, своих теоретических работ 1849—50 гг. Переворот завершен. Вагнер этих лет— ясно выраженный политический реакционер. При всей исключительности он сын своего класса. Буржуазия всей Германии эпохи 70-х годов была вовлечена в орбиту бисмарковой политики. Вместе с нею Вагнер делает крутой поворот направо. Отражая в себе все колебания мелкой буржуазии, Вагнер через десять лет, перед своей смертью, вновь будет высказывать мысли, более похожие на убеждения его молодости. Но в данную минуту он, конечно, ренегат. Это понял даже не отличавшийся особой политической добропорядочностью Гервег и порвал с Вагнером после 1871 г. все сношения.