Вагон

Нежаркое августовское солнце было в зените, над степью — ни облачка. Спать почему-то не хотелось, и Коростель раскрыл карманную брошюру «Наставления по истории армии для будущих генералов». Брошюру изрядно потрепали предыдущие читатели. Первые листы отсутствовали по причинам естественного характера, да и от остальных были оторваны изрядные куски на предмет самокруток. Тем не менее Коростель усердно штудировал уцелевшие остатки текста, надеясь когда-нибудь сдать экзамен на старлейские курсы.

«…ожесточённая внутренняя борьба в генеральном штабе между оппортунистами окружных силовых подразделений, разведки, контрразведки с одной стороны и интеллектуальной элитой вооруженных сил — компетентнейшими офицерами-интендантами и военными финансистами завершилась окончательной победой последних. Жезл Верховного Интенданта принял генерал …»

Коростель попытался представить себе этого первого Верховного Интенданта. А что представлять: наверняка был такой же старый толстый буйвол, как и нынешний.

«…несмотря на вопиющую безответственность, отсутствие достойного образования и склонность к анархии генералитета мятежников, будет ошибкой замолчать оперативность, с которой штабные структуры оппортунистов взяли на вооружение боевой опыт и революционные идеи Верховного Интенданта, включая тотальную мобилизацию всего мужского населения без исключений и пересмотр воинских званий личного состава. Включение в устав гарнизонной и караульной службы стимулирующих телесных воздействий, не приводящих к нарушению жизненных функций воина…»

От упоминания о стимулирующих телесных воздействиях у лейтенанта зачесались многократно поротые в строевой части ягодицы. Когда уже нарастут мозоли, которыми так гордился батя…

«…в военной науке открылись новые горизонты. Виртуозная операция финансового отдела завершилась взятием под полный контроль значительной части тыловых служб противника и позволила провести ряд блестящих бескровных кампаний по освобождению от путчистов областей…»

Лейтенанта всегда раздражала необходимость зубрить скукотищу, которую через чип интерфейса могли бы ввести в память за доли секунды. Пожалуй, что и вводят, кому положено. А кому-то и прямо на экзамене ответы на вопросы передают. Коростель представил себя генеральским сыном: майорские звёзды в шестнадцать лет, военная академия, «Хаммер» с подобострастным мордоворотом-водителем, полканы по стойке смирно… Незаметно сладостные мечтания перешли в дрёму.

Проснулся от того, что отлежал плечо. Вовремя: только успел встать и ухватить последнюю коробку, предусмотрительно оставленную в вагоне, как Быковенко вышел из кондейки. Свеженький, выспавшийся, в вычищенном и выглаженном камуфляже. Выбритый и благоухающий одеколоном. Увидев пустой вагон — заулыбался:

— А ты молодец, Птичкин. Может и выйдет из тебя толк, — даже не обратил внимания, что коробок всего ничего. Сбросил на поддон бушлат, уселся на него, махнул рукой Коростелю: располагайся, то есть, рядом, разрешаю. Потом совершил и вовсе необычное: вытащил из пачки две сигареты, одну протянул лейтенанту.

Закурили. Степной закат тлел в дымке серых облаков гигантским «чинариком». Поддавшись очарованию момента, Коростель ощутил к Быковенко что-то вроде симпатии и попытался завязать разговор:

— А вот вы слышали, господин лейтенант, старший по наряду на станции, что сто лет назад лейтенанты были не нижними чинами, а офицерским составом? И всю работу делали такие специальные военнослужащие — рядовые. И полы мыли, и посуду, и плац подметали, и траншеи копали… И вагоны разгружали… — Коростель мечтательно зажмурился, представив себя начальником нескольких десятков военных. — И в личном составе роты числилось не десять человек, как сейчас, а больше сотни.