Вагон святого Ипатия (СИ)

Наконец, заключение в карантине подошло к концу, и наш отряд перевезли в Нью-Йорк, где нас встретили офицеры Легиона, во главе с командиром, полковником Джексоном, на вид типичным янки, как их изображают на карикатурах: длинный, тощий, с вытянутым лицом и козлиной бородкой, с стеком под мышкой. Полковник произнес речь(на английском, разумеется), в которой приветствовал русских волонтеров на земле САСШ, заявив что двери Америки открыты для тех кто стремится к свободе, и что тем кто сражаясь за Америку заслужит это право, она предоставит неограниченные возможности.

Речь переводил молодой офицер, очень неплохо говоривший по-русски. Позже я познакомился с ним и узнал что его зовут лейтенант Джозеф Шапиро. Он оказался моим земляком из Николаева, в возрасте шести лет уверенным родителями в САСШ, где он получил североамериканское вместе со своей семьёй. Однако, в семье говорили только на русском, и язык Шапиро не забыл. Отец его открыл ювелирную мастерскую с магазином, а сам Шапиро, закончив университет, работал в газете. Когда началась война, он пошел в армию добровольцем, ещё до введения воинской повинности, и сделал недурную карьеру, одним из первых вызвались служить в Легионе, командование которого ценит его за знание русского языка, и став батальонные адъютантом.

Узнав что я его земляк, лейтенант Шапиро взял меня под покровительство, и был со мной довольно откровенен, Когда я сказал что мы оба пошли на войну защищать свободу и демократию, Шапиро улыбнувшись ответил, что лично он пошел в армию ради карьеры. Нет, не военной. По окончании войны он намерен уйти в отставку, и попробовать себя в политике. С имиджем, как он говорит, бравого ветерана-добровольца и с какой-нибудь медалькой, а лучше двумя, будет нетрудно пролезть в законодательное собрание штата, а там и конгресс не дальний свет.

Откровенно говоря, меня неприятно поразил такой цинизм. Впрочем, в каждой стране свои обычаи, и кто я такой, чтобы осуждать Шапиро за то, о чем очень мало знаю? Ведь о жизни в САСШ, и тем более о здешней политике, мне неизвестно ничего, кроме прочитанного в книгах и прессе, а Шапиро, прожив здесь большую часть жизни, явно куда лучше моего знаком со здешними порядками.

После речи полковника офицеры с сержантами разобрали нас ротам и взводам, и повели на вокзал по городским улицам, на которых полиция перекрыла движение. Собравшаяся толпа жителей показывала на нас пальцами, что то обсуждала, в общем вела себя как любая другая толпа где-нибудь в России. Долго разглядывать Нью-Йорк не получилось. Мы прибыли на вокзал и нас стали грузить в обычные товарные вагоны, вроде тех в которых перевозят скотину, но с поставленными внутри деревянными нарами-лежаками. Многие из нас стали возмущаться, тем более что неподалеку были вполне приличные поезда, в вагоны которых усаживались штатские господа и дамы и даже целые семейства. Но лейтенант Шапиро объяснил, что все железные дороги здесь принадлежат частным компаниям, которые в убыток себе работать не будут, так что военному ведомству приходится платить за их услуги, а бюджет не каучуковый, так что арендовать пассажирские поезда для перевозки войск, просто нет денег, приходится довольствоваться товарными. Это успокоило недовольных, которые согласились что на войне приходится терпеть известные трудности. Что до меня, то я с самого начала принял это нормально, ведь точно так же перевозят солдат во всех странах. Правда, я заметил, что к эшелонам были прицеплены и нормальные пассажирские вагоны. Как я заподозрил в них должны были ехать офицеры, и как выяснилось позже, не ошибся. Ну и дела! Свободная страна, а различие между «благородными» и нижними чинами как в любой империи Старого Света!

А ещё мне подумалось, что хозяева железнодорожных компаний могли бы проявить побольше патриотизма, и скинуть цену на перевозки для армии что их защищает. Видимо прав Маркс, и для капитала отечеством является его кошелек. Даже в самой свободной стране.

Конечной точкой нашей поездки оказался город Чарльстон, в штате Южная Каролина. В окрестностях этого портового города и находились военные лагеря, где мы должны были пройти обучение. Город Чарльстон, когда мы шли через него, показался немноголюдный и каким то пустоватым, что для портовых городов вообще то нехарактерно. Некоторые кварталы, попадавшиеся по пути, были какими то заброшенными, словно нежилыми.

Когда я поинтересовался у лейтенанта Шапиро, что это значит, тот ответил что не стоит обращать внимания:

– Раньше в этих халупах жили ниггеры, а теперь городские власти распродают землю под снос и застройку, но из-за войны активность на рынке небольшая, и продажи идут вяло. Зато, после войны, когда начнется рост, те кто купит здесь землицу, сорвут очень хороший куш. Я бы и сам прикупил, да деньжат не хватает. Вот если выйдет обогатиться на этой войне, тогда непременно поучаствую в игре с недвижимостью…