Вагоновожатый

Тут уже Эрика облегченно вздохнула. Значит, ей ничего не угрожает. Маньяк или не на свободе, или уже далеко от этого города, а, значит, и от нее. Да, ей ничего не угрожает. Никаких «тук-тук» больше не будет. Не надо ждать вечера, чтобы рассмотреть родинки, и не нужно думать о том, красить все-таки волосы или нет. Все обошлось. Все обошлось. Все закончилось.

Она снова глянула на газету, чтобы еще раз перечитать комментарий, и только теперь заметила, что поверх публикации есть пометка, сделанная от руки, и сделанная, как ей показалось, знакомыми, чернилами:

«Это неправда».

Она не поняла, что это. О чем? Эрика тут же глянула в зеркальце над вагоновожатым. Увидела глаза Игоря, смотрящие на дорогу. Спросить его? Но он сам ничего не говорит. И она ни за что первая к парню не обратится. Это, как ее учила мама, неприлично.

Эрика все смотрела и смотрела в зеркальце. Поведение вагоновожатого снова начало ее раздражать. Вот возьмет и назло Игорю действительно пойдет на свидание с Павлом.

Она вернулась глазами к газете. Еще раз перечитала:

«Это неправда».

Но что неправда? То, что маньяк арестован? Или то, что он перебрался в другой город?

Недовольная поведением вагоновожатого Эрика вышла, даже не повернув голову в сторону Игоря, не улыбнувшись ему, как это делала обычно.

– Читала? – с точно такой же газетой в руках встретила ее в аптеке Мария.

– Читала, – кивнула Эрика. – Но дай взгляну на твою.

Коллега протянула газету, и Эрика пробежалась по «Дневнику маньяка» глазами. Она не вчитывалась в печатные слова. На всякий случай Эрика искала надпись от руки, знакомые чернила. Но на газете Марии никаких посторонних пометок не обнаружила. Слова «Это неправда» были только в той газете, что она и нашла, и оставила на своем сидении в трамвае. Все-таки он такой заботливый и такой нерешительный, этот Игорь…

Коллега не отходила от нее:

– Ты точно читала?

Эрика подтвердила:

– Точно.

Мария смотрела на нее удивленно:

– А чего тогда такая нерадостная? Ты что, не поняла, что маньяка на улицах больше нет?

Эрика покачала головой:

– Нет, не поняла.

– Эх, ты многое в жизни не понимаешь, – вздохнула Мария, намекая, видимо, на Павла.

Эрика тут же сообразила:

– Раз маньяка нет, значит, и Павла подозревать не в чем. Он же вчера звонил. При тебе.

Мария в ответ прищурилась:

– Да, именно вчера. А сегодня? После публикации всего этого?

Эрика призналась:

– А сегодня еще не звонил.

– Вот, – развела руками Мария, – если он не звонит, значит или арестован, или уехал из нашего города. Как тот самый маньяк. Потому что Павел и есть тот самый маньяк.

Это было так глупо, что, несмотря на все свое волнение, Эрика улыбнулась:

– Успокойся. Он позвонит.

– Ну-ну… – только и сказала Мария.

А Павел, как назло, не звонил. Ни в первую половину дня. Ни после обеда. Весь день.

Мария же просто глаз с Эрики не сводила. Когда та, после звонка очередного клиента снимала трубку, тут же подходила:

– Он?

Эрика только качала головой:

– Нет. Покупатели лекарство ищут…

Коллега довольно усмехалась:

– Я же говорю: Павел или в полиции, или уже далеко отсюда.

– Ерунда, – не верила Эрика.

Мария на это лишь снова и снова кивала:

– Вот увидишь. Увидишь. Увидишь и поймешь, как повезло тебе, что он не успел…

– Повезло, – только и оставалось Эрике согласиться.

Рабочий день закончился, а Павел так и не позвонил. Эрика, конечно, не думала, что он маньяк. Но механик мог бы все-таки поинтересоваться ее делами, здоровьем. Она же сказала ему прошлый раз, что не очень хорошо себя чувствует. Вот Игорь, тот бы наверняка обеспокоился. По несколько раз в день перезванивал бы. За какими-нибудь лекарствами бегал. Хотя куда бежать – она и так в аптеке работает. Ну, тогда за апельсинами. За соком. За мягкими теплыми носочками…

По пути домой Эрика купила себе апельсины. Зайдя в квартиру, сразу же съела один, представляя, что ей его только что подал Игорь:

– Спасибо, какой ты заботливый.

Потом Эрика посмотрела в пустой двор, задернула шторы и разделась. Сняла с себя все и встала у зеркала. Долго смотрела на свои не такие большие, как у Марии, но вполне выдающиеся груди. На неширокие, но достаточно округлые бедра. На родинки, которых оказалось немало. Мама всегда говорила, что это на счастье ее родинками осыпали. Нет, подумала Эрика, счастье – это то, когда маньяка в городе, в ее жизни больше не будет.

Она быстро разогрела ужин, села за стол, а из головы, тем не менее, все не шло: «Светленькая… Живет одна. Каждый день ходит на работу. Разберусь с ней и потом уже…»

Только взялась за вилку, как зазвонил телефон.

– Наконец-то, – сказала вслух Эрика, думая о Павле.

Она сняла трубку, но в ответ на ее «алло» никто не ответил. Эрика подождала, думая, что, может быть, слишком долго идет соединение. Но никто так и не захотел ей ничего сказать, хотя с другой стороны трубки явно кто-то был. Она уже слышала это дыхание. И она узнала другие звуки, доносящие из недалека. Эти отчетливые постукивания, поскрипывания. Эрика узнала, но так не смогла вспомнить, от чего они происходят…

– Алло, – сказала она еще раз, не надеясь, впрочем, что ей что-либо скажут.