Вайдекр, или Темная страсть

— Нам пора заняться общественной землей, — не раз напоминал мне Гарри. — Ссуда мистера Ллевеллина обходится нам очень дорого. Мы обязательно должны весной посеять там пшеницу, и нам нельзя откладывать обработку этой земли.

— Я знаю, — ответила я, подняв глаза от писем. — Заборы готовы, и я уже заказала двадцать рабочих из работного дома. Но я хочу подождать, пока сойдет снег. Наши люди привыкли собирать там хворост и расставлять силки на кроликов. Как только земля будет огорожена, возникнет новая волна недовольства. Давай дождемся более теплой погоды.

— Очень хорошо, Беатрис, — сказал Гарри. — Ты лучше знаешь, что делать. Но нашим людям следует понять, что они слишком долго жили по старым законам. Я не знаю другого поместья в графстве, в котором придерживались бы прежних порядков так долго. Бесплатные дрова, бесплатная дичь, бесплатные пастбища, бесплатный сбор колосков, оставшихся от урожая, — нас буквально грабили все эти годы, Беатрис. Им следует быть нам благодарными.

— А они не чувствуют этого, — сухо ответила я. — Странно, правда?

Они действительно не испытывали к нам благодарности. Правда, я больше не слышала жалоб от женщин. Но когда я проезжала по деревне, я не встречала ни поклонов, ни приветливых улыбок. Разумеется, с грубостью мне не приходилось сталкиваться. Зарвавшегося наглеца я бы в мгновение ока выставила с моей земли. Но меня больше не любили, как прежде. И мне очень не хватало этой любви. Ну что ж, эту цену мне тоже придется заплатить.

Конечно, бедняки не любили и Гарри. Но в своем глупом невежестве они не обвиняли его так, как винили меня. Они знали, что он помешан на новшествах, но считали, что я должна была удержать его от этого. А сейчас, когда я встала на его сторону, вся сила их гнева упала на меня. Они даже считали, что я влияю на Гарри, хотя, если бы они порылись в своей короткой памяти, они бы вспомнили, какими глупыми были все начинания моего брата.

Погода удивительно соответствовала мрачным настроениям, царившим в Вайдекре. Зима все не кончалась и не кончалась, щедро одаривая нас то метелями, то ледяными туманами, постепенно сменившимися проливными дождями, которые пришлись как раз на период ягнения. В этом году мы потеряли ягнят больше, чем это случилось за несколько предыдущих лет. Частично в этом была виновата погода, но сыграло свою роль и то, что теперь мои работники не желали оставаться в хлеву долгими часами, чтобы заслужить мою улыбку. Пока я была с ними, они работали как следует, но стоило мне уехать домой, как они отправлялись вслед за мной, плюнув на работу.

Таким образом, в этом году нас ожидали меньшие прибыли от овец, чем я рассчитывала. И перспектива потерять часть денег заставила меня еще тверже держаться намеченных планов, пусть это стоило мне хорошего отношения наших крестьян.

Кроме того, нам не хватило сена и кормов. Поставленная перед выбором: либо забить часть стада, либо купить сено, — я предпочла первое. Ибо цены на сено были умопомрачительными, и окупить эти расходы оказалось невозможно.

Я проводила один холодный темный день за другим, склонившись над столом. И когда входил Страйд со свечами, моя голова уже раскалывалась от боли. Нам катастрофически не хватало денег. Заем мистера Ллевеллина был очень высоким, и прибыли не покрывали его, в таких условиях я даже не могла позволить себе купить высокосортные семена. Мне придется занимать деньги.

Опустив голову на руки, я ощутила реальный страх. Не тот страх, который охватывал меня при прыжке через высокое препятствие, и не тот постоянно сопровождавший меня страх перед всадником на черном коне. Это был другой, рассудочный, деловой страх. Черные цифры на белой бумаге оказались такими несговорчивыми. И даже тяжелый сейф под крышкой стола не успокаивал меня. Это только казалось, что там много денег. Нужно гораздо больше. Вайдекру нужно гораздо больше. И я очень боялась лондонских банкиров. Я боялась, что мне придется опять брать взаймы.

Гарри я не говорила о своих трудностях. Я не хотела пугать его своими сомнениями. И я была слишком горда, чтобы признаться в своем страхе. Но Гарри не удалось избежать ненависти всей деревни, которая росла и росла той зимой.

Из всех нас троих только Селия, новичок в нашем доме, казалось, сохранила уважение бедняков. В своем предубеждении они не винили ее за жидкую кашу и пустой котелок. Подобно слепцам, они не замечали ее великолепных пальто из самой лучшей ткани и наимоднейших шляпок, они видели только ее встревоженное лицо и щедрые руки. Ее кошелек всегда был открыт для самых бедных. Когда погода в январе еще больше ухудшилась, Селия стала посылать в деревню повозки с остатками еды с нашей кухни. Если б не это, многие семьи не видели бы мяса неделями.

Моя невестка стала постепенно узнавать мой Вайдекр, моих людей. Она стала разбираться в их родственных и дружеских связях. Она первая узнала, что у Дейзи Соувер умер младенец.

— Беатрис, мы должны что-то сделать, — воскликнула Селия, войдя без стука в мою контору.