Вайдекр, или Темная страсть

В холле было темно, как ночью, от мрака за окном, и тени сгущались в углах. Но я не боялась теней. Наконец-то мне не надо бояться привидений и неизвестной опасности. Она уже рядом, вот здесь. Сбылись мои худшие страхи.

И вот мой дом, мой любимый Вайдекр наконец стал моим. Только моим. Никогда прежде он не принадлежал мне так полно. Ниоткуда не доносилось ни звука. Я была здесь совершенно одна. Одна в усадьбе, одна на земле. Здесь все принадлежало только мне.

Я шла через весь дом как в трансе. Прикоснулась рукой к резным панелям, потрогала деревянные перила. Погладила полированную поверхность стола. Она была такой теплой и гладкой. Серебряная ваза с цветами стояла в центре, розы поникли и смотрелись в свое отражение. Я едва тронула их рукой, как они осыпались. «Разрушительница», — вспомнила я слова Селии и не улыбнулась.

Круглая деревянная ручка двери была просто маленьким чудом в моей ладони. Затем мои пальцы пробежали по каминной доске, и я почувствовала приятную шероховатость вайдекрского песчаника. Здесь стояли фарфоровые статуэтки, привезенные Селией из Франции. Я погладила их и розовую ракушку, которую когда-то нашла в Фенни. И заодно маленькую китайскую сову, которую кто-то из служанок поставил здесь вместе с другим фарфором. Я уже ничего не боялась. Каллер идет ко мне. Он скоро будет. Больше мне не нужны тайные послания.

Моя рука коснулась гобеленовой обивки стула, на котором я так любила сидеть перед огнем. Затем я оставила гостиную и прошла в мою контору. Мою особую комнату. Я шла грациозной походкой, с легким сердцем, будто не произошло ничего особенного. Только чуть медленнее, чем обычно. Я почти ничего не видела. Мне мерещилось, будто я иду по длинному-длинному туннелю и впереди меня туман.

Прежде чем зажечь свет, я подошла к окну. Буря бушевала где-то над холмами, там сверкали молнии. Розовый сад стоял пустой, собаки Каллера ушли. Они ему уже не понадобятся, он был рядом и все видел сам. Возможно, он проследил, кто уехал из усадьбы и кто остался. Он знал, что я здесь одна. И жду его. Он понял, что я знаю о его близости, так же как он знает о моей. Я вздохнула, будто это знание означало мое согласие, и отошла от окна, чтобы зажечь свечи. Затем стала разжигать камин, в комнате было влажно. Я положила на пол подушку и села перед камином, глядя в огонь. Мне некуда было спешить. И ничего не надо было планировать. Сегодня все пойдет по его плану, и мне наконец-то ничего не нужно делать.

ГЛАВА 20

Этот сон начался, я думаю, сразу.

Я знаю, знаю, что это был сон. Но некоторые события жизни казались мне менее реальными. Каждый день этого изнуряющего лета был менее реальным, чем мой сон. Когда я сидела у камина и отсутствующими глазами смотрела в огонь, я услышала шум, совсем непохожий на раскат грома. Это был звук открываемого окна. В комнате неожиданно стало совсем темно, так как кто-то у окна загородил свет. Я вяло повернула голову и не стала звать на помощь. Я открыла рот, но не закричала. Я только замерла, полусидя, ожидая, что сейчас будет.

Он молча подошел ко мне и отодвинул стул от моей спины, чтобы я могла лечь. Он обнял меня, но я не шелохнулась. Только мои глаза сверкали в лунном свете.

Он стал целовать мои ключицы, шею. Затем, расстегнув платье, поцеловал сначала одну грудь, сосок которой был похож на спелую смородину, а потом стал целовать другую. Я обрела голос, но с моих губ слетел только возглас наслаждения. Я шевельнулась, но моя рука потянулась не к оружию, а к нему, к его знакомому, любимому телу. Тяжелому как камень.

Он отбросил мою руку, и его голова скользнула вниз, по моему гладкому, бархатистому животу и дальше. Он не был нежен. Он не целовал меня. И не ласкал языком. Он вонзил в меня зубы, как будто изголодался по мясу, по моей самой сокровенной плоти.

Я вскрикнула, но в тишине не прозвучало ни звука. Он впивался в меня, его щеки двигались, и щетина царапала мои бедра. Я пыталась, собрав всю волю, оставаться пассивной при этом, подобном сновидению, нападении, но неожиданно для себя застонала, и это не был стон боли. Обеими руками я обняла его голову и прижала ближе к себе, и, когда его язык скользнул внутрь меня, я вскрикнула в экстазе. Я ласкала его, я прижимала его голову к себе, зарывалась пальцами в его кудрявые жесткие волосы и наконец тихо прошептала: «Ральф».

Когда я открыла глаза, я была одна. Одна. Опять одна.

Начинало светать. Свечи догорали. Грозовое небо стало чуть светлее, но буря не утихала. Она бушевала над холмами и опять приближалась сюда. Я чувствовала огромное напряжение этого будто обожженного неба. Я не знала, спала ли я ночью.

Окно было открыто. Хотя прошлой ночью я заперла его на задвижку. Я помнила это. Я точно знала, Ральф просунул острое лезвие и отодвинул ее. Он мог затем перекинуть ноги через окно и войти в комнату. Войти?..