Вайдекр, или Темная страсть

По моим расчетам, приступы тошноты у Селии должны будут скоро закончиться, но тогда настанет время зимних штормов. Затем возникнут трудности в поисках корабля, а потом останется слишком мало времени до родов, чтобы пускаться в длительное путешествие по суше или по морю. Я подумала, что, если каждое письмо будет звучать так, будто мы вот-вот отправимся, Гарри будет с удовольствием поджидать нас, не чувствуя вины перед друзьями и соседями оттого, что он спокойно сидит дома, когда его жена и сестра застряли во Франции. Я знала, что мне придется совершить еще много умных обманов, у меня не возникало сомнений, что я смогу их совершить.

За это время мое тело заметно пополнело, теперь я уже напоминала очертаниями пухлый тюльпан на тонкой ножке. Мы оставили отель, как только уехал Гарри, и сняли меблированные комнаты в южном предместье Бордо, на берегу Жиронды. Каждое утро я просыпалась от плеска волн и криков рыбаков, отправляющихся на рыбную ловлю.

Вдову, владелицу домика, мы уверили, что я — молодая замужняя англичанка, а Селия — моя золовка. Никакие сплетни не тревожили наших ушей.

Ритм первых дней ранней зимы точно соответствовал моему ленивому настроению середины беременности. К тому времени я отяжелела, стала больше уставать, и было так приятно растянуться на низкой софе у камина, наблюдая, как Селия старательно шьет изысканное приданое для будущего принца, наследника Вайдекра.

Ее лицо осветилось, когда однажды я радостно объявила:

— Он шевелится. Ты можешь его потрогать, если хочешь.

— О, правда? Можно?

Она осторожно приложила ручку к округлости моего живота и замерла в ожидании. Затем, когда Селия почувствовала мягкие удары крохотного тельца, ее лицо озарилось радостной улыбкой.

— О! — воскликнула она в восторге. — Что за сильный ребенок!..

И вдруг тень сомнения мелькнула в ее глазах. Глупая малышка, она только сейчас подумала о Вайдекре.

— А вдруг это будет мальчик? Наследник?

Мое лицо оставалось спокойным, улыбка уверенной. Я была готова к этому вопросу.

— Я знаю, — безапелляционно произнесла я. — Я сказала «он», но я точно знаю, что это девочка. — Я была совершенно спокойна в своей лжи, так как не сомневалась, что ношу в своем чреве наследника Вайдекра. — Этот ребенок будет девочкой, — повторила я опять. — Я обещаю тебе, Селия, а мать всегда знает такие вещи.

Холодные ветры сильно дули и завывали над морем всю долгую зиму, но вот они угомонились, и пришла ранняя, легкая весна. Я тосковала по Вайдекру без памяти, как приговоренный к изгнанию, и едва замечала красоту этого лучшего времени года во Франции. Внезапно стало слишком жарко, и мы не успели насладиться предвкушением тепла. Но мое сердце подпрыгнуло от радости, когда я, взглянув на календарь, поняла, что если все будет хорошо и дитя появится вовремя, то я могу вернуться домой как раз, чтобы успеть взглянуть на дикие желтые нарциссы, цветущие в нашем лесу.

Женщина, выбранная нами в качестве акушерки, имела хорошую репутацию, ее часто приглашали к себе знатные дамы. На случай возможных осложнений мы также запаслись адресом знающего хирурга. Но к моему собственному удивлению, я бы предпочла обратиться к разумному и внушающему доверие своей компетентностью доктору Мак-Эндрю. Одна мысль о том, как бы он удивился, узнав, что очаровательная мисс Лейси намеревается рожать ребенка во Франции, заставила меня улыбнуться. Однако, когда старая повитуха стала натирать маслом мой живот, а Селия принялась разбрасывать засушенные цветы и травы у двери и сыпать в камин специальные порошки, я поморщилась от раздражения. Разумеется, я бы предпочла осмотр доктора Мак-Эндрю и его честное предупреждение о том, будут ли роды тяжелыми, этим глупым суевериям.

Когда пришло время, это оказалось на удивление легко, как объяснила акушерка, благодаря моим занятиям верховой ездой в раннем возрасте. Я проснулась ночью, вся мокрая, и тихо сказала: «Боже мой, начинается». Я сказала это почти шепотом, но Селия услышала мои слова через стенку и была со мной уже через минуту. Она тут же послала за акушеркой, достала маленькую колыбельку и поставила горшок с горячей водой на огонь. Затем спокойно уселась рядом со мной и принялась ждать.

Это происходило так, будто вам приходилось толкать тяжело груженную телегу или подбрасывать наверх копны сена. Трудная работа, но осторожность удерживала меня, чтобы с моих губ не сорвалось чье-либо имя.

Лицо Селии стало белым как стена, и она тревожно сжимала мои руки. Я же, выгибаясь на кровати, ясно представляла очертания тельца моего сына, как он, трудясь, прокладывает себе путь из моего чрева.

— Poussez,[8] мадам! — воскликнула акушерка.

— Poussez! — закричала вдова.

— Они говорят — тужьтесь, — выдохнула Селия, обессиленная всем этим шумом.

На минуту меня рассмешила комедийная сторона всей этой картины, но затем я забыла обо всем, захлестнутая нахлынувшей волной боли, и почувствовала, как мой возлюбленный мальчик продвинулся еще на дюйм.