Вайдекр

В мире нет ничего забавнее зрелища, когда маленькое дитя учится есть самостоятельно. На это невозможно смотреть спокойно. Ричард крепко обхватил чашку с молоком и неловко плеснул себе в лицо. Может быть, при этом несколько капель и попало ему в рот. В маленьком кулачке он отчаянно сжимал кусочек хлеба с маслом и ел прямо из кулака, как маленький дикарь. Его вымазанное маслом, хлебом и молоком, словно питательной маской личико просияло при виде меня. Я не могла не просиять в ответ.

— Как он вырос! — обратилась я к няне.

— О, да, — ее одежда также была покрыта следами этого пиршества, и она поджидала его окончания. — И какой он к тому же сильный и умненький!

— Оденьте-ка его потеплее, — велела я. — Мы поедем на прогулку в нашей новой коляске. Вы поедете тоже.

— Пора собираться! — обратилась няня к Ричарду. — Тебя ожидает что-то интересное!

Она начисто вытерла его личико и, подхватив со стула, понесла переодеваться. Я слушала его протестующие вопли, стоя у камина. У моего малыша были хорошие легкие и такая же сильная воля, как у меня. Когда они появились, он был одет, как я велела, но его злополучная няня выглядела несколько помятой.

— Ма-ма! — произнес он и пополз ко мне. Мои юбки взлетели, когда я нагнулась к нему и подхватила его на руки. Он крепко схватился за мою щеку, и его голубые-голубые глаза не отрываясь смотрели на меня с таким выражением любви, с каким смотрят только очень маленькие, крепко любимые дети. Я спрятала лицо в его шейке и крепко поцеловала его, а потом принялась играть, легонько покусывая его, округлившийся животик и щекоча хорошо упрятанные ребра до тех пор, пока он не стал взвизгивать, вероятно прося о пощаде.

Пока няня разыскивала свои шляпку и шаль, я играла с малышом, как будто сама была ребенком. Я пряталась за креслом и выскакивала оттуда совершенно неожиданно, к его неописуемому восторгу. Я легонько толкала и катала по полу этого маленького толстячка, затем я подбрасывала его к потолку и ловила у самого пола. Глазенки ребенка сверкали от счастья.

Потом я взяла его на руки и стала спускаться по лестнице. У самой двери западного крыла мне навстречу попался Джон. Он замер, увидев меня, счастливую и раскрасневшуюся, с ребенком на руках. Я протянула Ричарда няне, и та понесла его смотреть лошадей.

— Благодарю вас за подарок вчера вечером, — сказал Джон. Его лицо было болезненно бледным.

— Сколько угодно, — последовал мой ледяной ответ. — Можете не сомневаться, я всегда обеспечу вас всем, что вам необходимо.

— Беатрис, ради всего святого, нет, — его губы задрожали. — Это ужасно, так поступать с человеком. Честнее убить его. Селия думает, что она может помочь мне. Она говорит, что вы втроем обещаете не держать в доме вина. Пожалуйста, не присылайте мне больше бутылок.

— Если не хотите, — я пожала плечами, — не пейте. Я не могу осушить весь Суссекс ради вас. Вина вдоволь кругом, и кто-нибудь из слуг не пожалеет принести вам стаканчик. Я не могу ничем тут помочь.

— Вы можете помочь, Беатрис, — сказал он несколько запальчиво. — Ваше слово — закон в Вайдекре. Если бы вы хотели спасти меня, никто бы не посмел ослушаться вас.

Я медленно улыбнулась прямо в его красные глаза.

— Это — правда, — мое лицо сияло, как майское утро. — Но я никогда не стану помогать вам, поскольку хочу, чтобы вы сами себя погубили. Для вас не будет покоя, пока я здесь. И вы всегда будете находить бутылку около себя, куда бы вы ни направились. И ни вы, ни Селия не сможете помешать этому.

— Я расскажу обо всем Селии, — отчаянно сказал он. — Я расскажу ей, что вы намерены погубить меня.

— Расскажите, — насмешливо протянула я. — Ступайте хоть сейчас. Я скажу, что даже не видела вас сегодня, что вам все приснилось. И я не посылала вам портвейн. Рассказывайте кому хотите, — торжествующе закончила я. — Ничто не спасет вас, пока вы на моей земле.

Я прошла мимо него легким упругим шагом и забрала у няни ребенка. Джон слышал радостный возглас Ричарда, снова оказавшегося на моих руках, и затем мой резкий окрик слугам придержать лошадей, пока я усаживаюсь в экипаж со своей драгоценной ношей.

Усевшись и взяв в руки поводья, я оглянулась назад. Джон стоял там же, где я оставила его, бледный, с опущенными плечами. На минуту меня пронзила боль. Но я вспомнила его угрозы мне, его привязанность к Селии, и ревность, и страх сжали мое сердце. Для меня не существовало полумер. Когда-то я любила этого человека всей душой, но теперь я ненавидела и боялась его. Я прикрикнула на лошадей, и мы отправились на прогулку навстречу яркому погожему зимнему дню в Вайдекре.

Мой муж действительно сходил к Селии. Он поговорил с ней, пока я отсутствовала, и когда я вернулась домой, я заметила ее лицо в окне гостиной. Как я и ожидала, Страйд вышел ко мне, он подождал, пока я с Ричардом на руках подошла погладить лошадь и дать ей лакомство, и затем передал, что леди Лейси хотела бы сразу же поговорить со мной, если меня не затруднит. Я кивнула, на прощанье покрепче обняла Ричарда, велела ему хорошенько съесть свой обед и быстрыми шагами пошла в гостиную.