Вайдекр

— Я буду докладывать вам о результатах каждую неделю. — Он протянул мне рекламу своей клиники и лечения, а также документы, требующие подписи Гарри. Я приняла их такой же твердой рукой, как его собственная. Но даже пальцы мои болели.

— Вы можете навестить его или же написать, — продолжал доктор Роуз. — Кто-нибудь из вашей семьи даже сможет побыть с ним некоторое время, если пожелаете.

— Едва ли это возможно, — отозвалась я. — Мне кажется, было бы полезнее, если б он не получал писем из дому, по крайней мере, в первый месяц. В последнее время его расстраивали даже самые невинные события. Возможно, самым лучшим будет отсылать предназначенные ему письма обратно мне.

— Как пожелаете, — равнодушно ответил доктор Роуз. Он поднял свой чемоданчик с пола и щелчком закрыл его. Я также поднялась с кресла и пошла к двери. В холле я обнаружила ожидающую нас Селию с запечатанным конвертом в руке.

— Я написала Джону, что у меня и в мыслях не было предавать его, — ровным голосом объяснила она, даже не замечая своих слез. — Я прошу у него прощения, что не смогла предотвратить насилие над ним, в моем собственном доме.

Доктор Роуз кивнул, не отводя глаз от письма. Селия прошла к двери, и он вопросительно посмотрел на меня.

— Вы можете вынуть это письмо из его кармана, по дороге в клинику, — тихо сказала я. — Оно только расстроит его. — Он кивнул и последовал за Селией к карете.

Джона уложили ничком на переднем сиденье, все еще одетого в смирительную рубашку, и прикрыли простым дорожным ковриком. На фоне ярких красок он казался смертельно бледным, но дыхание было ровным, а его лицо, прежде искаженное гневом, было спокойным, как у спящего ребенка. Селия сунула письмо ему в карман, но ее прикосновение разбудило его. Он открыл глаза, казавшиеся огромными.

— Селия, — его голос был тих и невнятен.

— Пожалуйста, не говорите с ним, леди Лейси, — твердо сказал доктор Роуз. — Его не следует тревожить.

Она послушно кивнула и, поцеловав Джона в лоб, отошла от кареты. Доктор Роуз забрался в карету и сел, не сводя глаз с Джона.

Глаза моего мужа не отрывались от Селии, будто она была лучом маяка в бушующем море. Внезапно его взгляд стал осмысленным, и он глянул туда, где стояла я, прямая как шомпол.

— Селия! — его голос стал громче, хоть слова по-прежнему оставались неразборчивыми. — Беатрис хочет Вайдекр для Ричарда.

— До свидания, — резко произнесла я и крикнула вознице: — Поезжай!

Селия сделала несколько шагов за каретой, чтобы Джон мог видеть ее лицо.

— Берегите детей! — выкрикнул он. — Берегите детей от Вайдекра, Селия.

Тут лошади перешли в галоп, колеса загрохотали по гравию, и Селия осталась далеко позади. И его увезли.

Обед прошел в молчании. Селия плакала весь день, и глаза ее были красными и опухшими. Гарри во главе стола ерзал на своем высоком стуле, будто на иголках. Селия все утро поджидала его возвращения и, едва встретив его, попросила не подписывать документа о введении Джона в опеку доктора Роуза и приказать им вернуть Джона домой. У Гарри хватило здравого смысла не обсуждать этого вопроса с Селией наедине и объяснить ей, что я имею полное право решать, какое лечение будет лучше для моего мужа. Селия не нашлась, что сказать на это, но инстинктивно она, видимо, чувствовала, что мне нельзя доверять в вопросах, связанных с Джоном.

Весь обед она просидела, уставившись в тарелку и ни к чему не притронувшись. Я тоже потеряла аппетит. Стул Джона стоял у стены, и комната казалась странно пустой. В моих ушах еще звучал его крик, когда тюремщик-доктор кинулся на него и бросил его на пол. Насилие, совершенное здесь, казалось, разбудило дремавшие призраки, и теперь они на все лады повторяли крики Джона.

Селия даже не пошла в гостиную после обеда, сказав, что хочет посидеть с Джулией. Я с суеверным страхом вспомнила, как Джон тоже пытался спастись в детской, будто только эта комната не была запятнана грехом и развратом. Но я улыбнулась ей со всей теплотой, на которую была способна, и поцеловала на прощание ее лоб. Я думала, что она отшатнется от моего прикосновения, словно оно могло запачкать ее. Но при этом я была совершенно уверена, что Селия, как и мама, даже держа в руках путеводную нить, не посмеет последовать за ней во мрак.

Поэтому мы с Гарри сидели одни, и когда был подан чай, я стала разливать его. Дождавшись, когда он напился чаю и опустошил по своему обыкновению целую тарелку пирожных, я обратилась к Гарри с вопросом:

— Ты подписал документы для доктора Роуза, Гарри?

— Я подписал их, — ответил он. — Они на твоем столе. Но то, что Селия рассказала мне об этом докторе и о Джоне, заставляет меня усомниться в том, правильно ли мы поступаем.