Вайдекр

— Я приучена вести себя, как ребенок, — она говорила, будто обращаясь к самой себе. — Как ребенок, который ест кашу, но не думает, что кто-то приготовил ее и положил в тарелку. Я тратила и тратила деньги Вайдекра, не задумываясь, что они заработаны трудом крестьян.

— Не совсем, — возразила я. — О теории политической экономии ты можешь поговорить с Гарри, но мы — фермеры, — помни это, — а не торговцы и не мануфактурщики. Наше богатство исходит от земли, от ее плодородия, от природы.

Селия отмахнулась от моего аргумента одним движением руки.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, Беатрис, — люди каждый месяц платят нам, потому что мы владельцы земли. Сама по себе она родит только сорняки и луговые цветы. Но люди обрабатывают ее, и мы платим им за это, как хозяин шахты платит шахтерам.

Я стояла молча, в изумлении глядя на Селию. Как она изменилась с тех пор, как в дом вернулся Джон!

— И хозяин платит им только часть того, что они зарабатывают, — размышляла вслух Селия, — а все остальное является его прибылью. Поэтому он богатый, а они бедные.

— Нет, — сказала я. — Ты ничего не понимаешь в бизнесе. Ему ведь еще приходится покупать оборудование и выплачивать по займам. Если бы шахта не приносила ему прибыли, он вложил бы свои деньги во что-нибудь другое, и шахтеры остались бы без работы.

К моему удивлению Селия улыбнулась, будто я рассмешила ее.

— О, Беатрис, это такая чепуха! — сказала она. — Так считает Гарри! Так написано в его книгах. Но ведь все, кто говорит, что прибыли необходимы, это богатые люди. И они стремятся доказать, что их прибыли законны и справедливы. Сейчас написаны тысячи книг, которые стараются объяснить, почему одни бедны, а другие богаты. Но их авторы не хотят увидеть то, что лежит у них перед глазами, — и это несправедливо.

Я недовольно передернула плечами, но Селия смотрела мимо меня в окно.

— Почему люди, которые вкладывают в работу свои деньги, имеют гарантированные прибыли, а те, кто вкладывает свой труд, и даже жизнь, не имеют ничего? — спросила она. — Если бы и те, и другие зарабатывали одинаково, то шахтеры жили бы в хороших домах и ели вкусную еду. А они живут, как животные, в грязи и нищете, в то время как их хозяева чувствуют себя князьями и даже не видят своих шахт.

— Да, мне говорили, что условия там ужасные, — согласилась я на этот раз. — И очень опасная работа.

— Это несправедливо, — кротко продолжала Селия. — Они работают целый день и получают меньше шиллинга. А я вообще не работаю и получаю двести фунтов каждые три месяца. И это только потому, что я принадлежу к знати, а мы все богаты. Но это несправедливо, Беатрис. Так жить не очень приятно.

Я придвинула к себе бумаги. Когда-то я тоже считала, что мир нужно изменить. Что владеть землей должен тот, кто знает и любит ее.

— Это злой мир, Селия, — сказала я, улыбаясь. — Я с тобой согласна. Из-за того, что этот мир меняется, и у нас в Вайдекре возникают трудности. Мы должны к этому приноравливаться.

— Продай землю, — неожиданно проговорила Селия. Я уставилась на нее, открыв рот.

— Что? — едва выговорила я.

— Продай, — повторила она. — По словам Гарри, вы с ним так много взяли взаймы, чтоб купить майорат и выплатить судебные издержки, что теперь вынуждены по-новому вести хозяйство. Продай землю и выплати долги, тогда Экр перестанет голодать, и у нас все пойдет по-другому.

— Ты ничего не понимаешь, — взорвалась я. — Мы никогда, никогда не продадим Вайдекр. Ни один помещик не согласится добровольно расстаться с землей. Тем более — я.

— Вайдекр имеет два великих сокровища, — Селия вышла из-за стола и теперь смотрела на меня сверху вниз. — Плодородную землю и людей, которые работают на ней, не щадя себя. Одним из них придется пожертвовать. Пусть это будет земля. Продай, хотя бы, часть ее, и ты сможешь относиться к людям по-прежнему. Не по справедливости, но, хотя бы, без жестокости.

— Селия, — опять заговорила я, — ты просто ничего не понимаешь. Этот год мы отчаянно нуждались в прибылях. Но, даже если бы не это, мы все равно стали бы жить по-новому. Чем меньше мы платим рабочим, тем больше получаем сами. Так же и каждый помещик, каждый торговец старается заплатить поменьше своим рабочим.

Селия медленно наклонила голову, наконец, она все поняла. Краска сбежала с ее щек, она повернулась и пошла к двери.

— А как насчет твоего содержания? — язвительно спросила я. — И твоего приданого? Можно, они пойдут на уплату бедным?

Селия обернулась, и я с удивлением увидела в ее глазах слезы.