Вайдекр

Я не двигалась и едва дышала. Я лежала тихо, как лист, а Гарри прокладывал дорожку поцелуев по щеке, по шее и вниз к ложбинке на моей груди. Он отодвинул лбом платье и потерся о мою грудь лицом настолько бережно, насколько до этого был груб, а затем взял в рот мой сосок.

— Это грех, — невнятно пробормотал он.

Его глаза были закрыты, поэтому он не мог видеть, как улыбалась я.

Я лежала спокойно, ощущая на своем лице свет солнца и тяжесть опять прильнувшего ко мне Гарри. Он мог знать все премудрости риторики, но зато я слышала в себе волшебную песнь Вайдекра и легкую власть молодого тела. Мы слегка касались друг друга, и это было, как свет молнии перед бурей. Мы терлись друг о друга, как спаривающиеся выдры, лицом к лицу, тело к телу, наслаждаясь каждым мгновением.

— Это грех, и я не стану делать этого, — опять повторил Гарри, и его слова еще больше возбудили нас обоих.

— Не стану, — повторил он опять. Мы прижались друг к другу, и он скользнул ко мне так же осторожно, как входит выдра в глубокую воду.

— Беатрис, моя любимая, — сказал он. Я открыла глаза и улыбнулась ему.

— О, Гарри, моя любовь! Моя единственная любовь.

Он застонал и прижался губами к моему рту, и его язык и тело вошли в меня одновременно.

На этот раз мы были более сдержанными, более медлительными. Я скользила и извивалась под ним, чтобы он чувствовал меня как можно больше. Его неловкие движения доводили меня до восторга. Затем мы стали двигаться все быстрее и быстрее, пока взрыв чувств не заставил Гарри, приподнявшись, резко вбивать мои плечи и спину в мягкую землю в экстазе и триумфе.

Затем мы долго, долго лежали неподвижно.

Потом я встала, с успокоившимися чувствами и истерзанным телом, и, одевшись, стала вынимать из околоседельной сумки ветчину, еще теплый хлеб, пиво для Гарри в глиняном кувшине и большую ивовую корзинку спелой вайдекрской клубники. Мы ели, как голодные волки, у меня было такое чувство, как будто я постилась целый год. Гарри принес мне стаканчик воды из ближайшего ручья, и какой же вкусной и свежей она оказалась!

Доев клубнику, я легла на спину и замерла, глядя в высокое небо. После недолгого колебания Гарри лег рядом со мною, облокотившись на руку и с любовью разглядывая мое лицо. Когда я улыбнулась, он взял прядь моих волос и стал бездумно наматывать их на палец.

— Это тебе приятно, — утвердительно сказал он. Это не было вопросом, он видел и чувствовал мой восторг, так что у меня не было нужды лгать.

— Да, — без колебаний ответила я и перекатилась на бок. Теперь мы смотрели прямо друг на друга.

— Тебе не кажется, что мы поступаем плохо? — Моральные сентенции Гарри не имели власти над его телом, но ему всегда нужны были слова. Даже сейчас, опустошенный, он хотел словами выразить то, что носилось в воздухе вокруг нас.

— Мы — Лейси из Вайдекра, — просто сказала я. Этим утверждением я как бы прикрывала и оправдывала свое поведение. Оно звучало по-прежнему гордо, хотя человек, произнесший эти слова, давно лежал в земле, а его сын, мой брат, находился в моих объятиях.

— Мы же — Лейси из Вайдекра, — настойчиво повторила я. Гарри не понимал. Ему нужно было много слов и высокопарных объяснений. На меньшее он не соглашался. — Кто еще мог бы обладать мною? — спросила я. — Кто еще мог бы любить тебя? На нашей земле, на которой мы — хозяева?

Гарри улыбнулся.

— Беатрис, ты раздуваешься от гордости, как маленький павлин. Это всего лишь мелкое поместье. Есть гораздо большие имения и гораздо более древние фамилии.

Теперь я смотрела на него, ничего не понимая. Может быть, Гарри шутит? Но к моему изумлению, он действительно так думал. Мне не верилось, что он мог сравнивать наш Вайдекр с другими поместьями, как будто Лейси могли жить где-нибудь еще, как будто другая земля могла существовать для нас.

— Ты прав, — ответила я, не задумываясь. — Но это ничего не значит. Эта земля принадлежит только одному хозяину и только одной хозяйке. И это всегда будут Лейси из Вайдекра.

Гарри кивнул:

— Хорошо сказано. И никому не должно быть дела до того, что происходит на нашей земле. Я согласен с тобой, наша земля это наша собственность. Но дома мы должны быть осторожны.

Я широко открыла глаза. Мне казалось, что наша любовь подобна любви бабочки к цветку и не нуждается в том, чтобы ее скрывали от слуг и соседей. Для Гарри же это было нечто совсем другое. Но он прав. Над этим следовало поразмыслить.

— Каким образом мы будем встречаться дома? — спросил он меня. — Моя спальня находится рядом с маминой, и она прислушивается к каждому моему вздоху. А твоя на втором этаже, где я совсем не бываю. А я хочу видеть тебя, Беатрис.

— А как насчет западного крыла? — предложила я, размышляя вслух. — Мы очень редко пользуемся гостевыми спальнями, и гостиная для завтрака почти всегда стоит закрытая. Почему бы нам не превратить ее в контору, где мы могли бы работать, а свою спальню я переведу в гостевую.

Гарри замер, пытаясь представить будущие перемены.

— Комната для гостей? Какая?