Вакансия

— Ты уж поосторожнее, Гриша, — успокаивал штурмана Прохор, — чужая цивилизация, с местными обычаями еще плохо знакомы… Глупостей наделать легко, а исправить их, сами знаете, не всегда удается.

Всю дорогу до полигона я размышлял о нашей судьбе и приходил к неутешительным выводам. Главное же, что мучило меня, — это непонятная пассивность моих товарищей. Признаться, от капитана я не ожидал такого олимпийского спокойствия. Ведь что ни говори, над нами на Свербе совершали одно насилие за другим: и запугивали, и уламывали, а теперь везли на какой-то полигон неизвестно с какой целью. Может, мы и живы-ми-то с этого полигона уже не выберемся, а Прохор благодушно дремлет на сиденьях… Я посматривал на хмурые лица штурмана и кибернетика и не понимал, что же с нами происходит? Почему мы не протестуем, не боремся, а с какой-то овечьей покорностью судьбе потакаем идиотским замыслам различных громдыхмейстеров и всяких нивсов?

Уже ночью в домике, куда нас поместили, прислушиваясь к шагам часовых за дверью, я тихо спросил капитана, что с нами будет, и высказал ему свои недоумения.

Булкин цыкнул на меня и посоветовал спать. Степан же, слышавший мои рассуждения, довольно резко заметил:

— В помещении отличная слышимость. Тимофей, не ломай голову над задачей, условия которой тебе неизвестны.

— А тебе, Степа, условия известны? — обиделся я.

Степан фыркнул:

— Естественно, всего я не знаю, но кое-какие предпосылки для оптимизма, по-моему, уже есть.

— Парни, на этой дурной планете слишком быстро темнеет. Завтра потребуется много сил — надо отдыхать, отсыпаться, — примирительно сказал Григорий и подмигнул мне, предостерегающе помахав рукой. — Тимоша, не считай себя лучше других — это заблуждение. И еще, старина, больше доверяй товарищам, ясно?

— Вполне… Но я хотел бы…

— Никаких но! — оборвал меня капитан. — Сколько повторять? Спать! А завтра будешь трудиться на благо Свербы и громдыхмейстера — трудиться на совесть! И помни, у нас пока нет другого выхода! Все понял?

— Как не понять? Гасите свет… — проворчал я, кутаясь в одеяла.

И хотя, надо признаться, из разговора с друзьями я ничего нового не узнал, самочувствие мое немного улучшилось. Раз Степан разглядел в нашем безрадостном существовании какие-то проблески надежд, раз капитан и штурман его поддерживают, значит, еще не все потеряно. Со временем, видимо, что-то изменится к лучшему. Но что? Как нам удастся выкрутиться и вырваться со Свербы, как мы спасемся от всех этих заслуженных волкодавов и громдыхмейстеров? Я себе этого не представлял.

Засыпал я в эту ночь с великими муками. И почти до утра меня мучили кошмары: то мне снилось, что я пишу прошение на имя Нивса о замене десятилетнего заключения в Большой Новой тюрьме на пожизненное, то чудилось, будто меня собираются четвертовать под местным наркозом, и я вздрагивал и просыпался в холодном поту, ощущая каждой клеточкой тела смертельный ужас,

Глава 16

На следующий день, утром, я впервые отчетливо рассмотрел место, где нам предстояло пребывать отныне. И, увы, осмотр полигона и его окрестностей оптимизма мне не прибавил. Мы находились в самом центре обширного каменистого плато, стиснутого со всех сторон скалами, крутыми горными склонами и ущельями, на дне которых бушевали горные речки. Пять приземистых каменных построек, десятка два развороченных контейнеров с деталями саворбов, две дюжины сонных молодцов с автоматами, сотня роботов, вездеход генерала Нивса, сам генерал и с ним трое спецов-кибернетиков из местных апологетов научной свербской мысли, да на далеких скалах серебристые пирамидки наблюдательных постов — вот, пожалуй, все, что хоть как-то оживляло пустынный пейзаж.

— Любуешься? — спросил подошедший капитан. — Да, местечко не из самых веселых. — Прохор внимательно осмотрел скалы и горные склоны, заметил наблюдательные пункты и ухмыльнулся: — Охраняют зорко. Удрать отсюда трудновато будет.

— А есть надежда? — встрепенулся я.

— Если хорошенько поискать, надежда всегда найдется, — пробормотав эту фразу, капитан буркнул: — Пошли. На нас уже охрана косо смотрит. Надо помогать Степану.

И мы направились к контейнерам, у которых суетились роботы, переругивались с солдатами спецы генерала Нивса, а сам генерал, размахивая руками, подгонял роботов и своих подчиненных:

— Живей! Поторапливайтесь! Куда? Отставить! Сюда тащи! Осторожнее! Уроните — повешу!

Степан с Григорием и свербскими кибернетиками сосредоточенно колдовали над узлами и блоками первого саворба.

Вскоре и мы с капитаном уже сортировали и перетаскивали детали, чистили от смазки кристаллы схем и помогали Степану подключать узлы и закреплять механизмы. Степа весело посвистывал и, мне даже показалось, занимался сборкой с большим энтузиазмом. Заметив мои недоуменные взгляды, он улучил минутку и, наклонившись ко мне, прошептал:

— Все великолепно, лучше и не придумаешь. Не знаю, в какой конюшне обучались кибернетике и робототехнике здешние аристотели, но их познания меня вдохновляют. Если они и программирование освоили на таком же уровне, то мы не пропадем…