Ваххабизм в России. Теория и практика террора

По масштабам потерь Россия занимает первое место, что позволяет определить ситуацию как чрезвычайную, как демографическую катастрофу и цивилизационный вызов народам России и самому будущему страны.

Это свидетельствует об эксклюзивном наборе причин явления и об особой роли государственной политики [Выделено Авт.]в этом отношении — естественные процессы явно не полностью объясняют ситуацию… Очевидно, что причины текущего репродуктивного кризиса в России заключаются прежде всего в специфике осуществленных реформ, т. е. в содержании и качестве государственной политики.

^{(Там же, стр. 69)}

Подводя предварительные итоги сказанному, можно сделать довольно нелицеприятный для современной российской власти вывод. Избранный путь развития, на который встала Россия в 1991 году, объективно обострил сложные демографические проблемы, создал новые и привел к тому, что единственным приемлемым выходом из ситуации стала внешняя миграция, причём выбор не просто невелик, а практически безальтернативен. Либо миграция извне будет нарастать со всё более уменьшающимися шансами воспрепятствовать размыву российской идентичности перед наплывом этночужаков, которые попросту не буду успевать интегрироваться в российское общество — либо катастрофа, вызванная недостаточностью численности населения для выполнения всех задач, стоящих перед Россией, как страной.

Очевидно, что решение проблемы интеграции мигрантов в этой системе вторично. Первичным является ошибочный курс на ускоренную модернизацию по наиболее бесчеловечным зарубежным проектам, не учитывающим к тому же специфику и особенности России, как органической составной части неевропейских цивилизаций.

Выходящие из-под контроля процессы миграции преимущественно из стран, относящихся как раз к неевропейским цивилизациям, способны разрушить нашу страну сразу по двум направлениям. С одной стороны, наплыв иноэтничных мигрантов «размоет» российский народ и запустит процесс его ассимиляции, с другой — мигранты-чужаки ещё более далеки от европейских ценностей, чем русские. Став влиятельной силой в России, экзогенные и чуждые нам ментально пришельцы неизбежно воспротивятся существующей и навязываемой либеральными реформаторами модели модернизации. Мигранты станут спусковым крючком контрмодерна, который похоронит евромодернизацию.

Можно сказать, что «Арабская весна» в этом смысле является весьма убедительной иллюстрацией, что произойдет, когда массы мигрантов сумеют занять более уверенное положение в России. «Арабская весна» объективно является контрмодерном, ответом на ускоренную модернизацию по внешним, привнесенным извне моделям — как западного толка, так и национал-социалистического. Обе этих модели во многом противоречат цивилизационной сущности исламского мира — и «Арабская весна» стала реакцией на эти проекты. Она стала тем более болезненной, что грозные признаки роста недовольства усиленно давились прежними режимами. Революция 79 года в Иране была весьма веским предупреждением светским и прозападным режимам Ближнего Востока, но они так и не сумели осознать опасность ускоренной вестернизации своих стран.

Пожалуй, только Сирия в последние годы перед «Весной» сумела начать проводить относительно сбалансированную политику, что и обусловило её исключительную устойчивость к событиям «Арабской весны» на своей территории — но это никак не отрицает того факта, что даже в случае победы в идущей сейчас войне сирийское светское руководство должно будет существенно пересмотреть суть проводимых им реформ своей страны, адаптировать их к особенностям сирийского общества.

Вторая значимая причина кровавых событий «Арабской весны» заключается в попытке Запада оседлать национально-освободительные движения в своих интересах, используя для этого свой собственный инструмент в виде террористических организаций, выступающих под знаменами ислама. Нет никаких сомнений, что аналогичный сценарий будет применен и в России — тем более опасным видится ваххабизм, который и стал основным инструментом Запада в его проектах по сносу социальных субъектов.