Вахтангов [1-е издание]

Когда К. С. Станиславский вернулся, спектакль продолжался с возрастающим подъемом и успехом. По окончании провозглашенное в зале «браво Вахтангову» вызвало бурю оваций. Тут же была составлена телефонограмма Евгению Богратионовичу от имени всех собравшихся. К. С. Станиславский захотел посмотреть оркестр. Музыканты вышли на сцену и сыграли перед публикой несколько музыкальных отрывков из «Турандот».

Константин Сергеевич обратился к студии с речью:

— За двадцать три года существования Художественного театра таких побед было немного. Вы нашли то, чего так долго, но тщетно искали многие театры!

И он еще долго беседовал со студийцами, предостерегая от чрезмерного увлечения успехом, советовал не зазнаваться, не останавливаться, продолжать упорно работать, совершенствоваться и двигаться вперед.

Ночью участники «Турандот» пошли с цветами к Вахтангову. Он знал уже обо всем от Надежды Михайловны. По его настоянию она в этот вечер была в театре. Когда она вернулась, Евгений Богратионович жаловался на сердце. Вызвали врача. Уходя, врач сказал:

— Кризис воспаления легких миновал. Как жаль, что Евгений Богратионович не умер сегодня. Начинается его ужасное мучение…

Утром было получено письмо от наркома просвещения А. В. Луначарского. Выражая мысли всех, кто уже знал в Москве о состоянии Вахтангова, Луначарский писал:

«Дорогой, дорогой Евгений Богратионович! Странно я сейчас себя чувствую. В душе разбужен Вами такой безоблачный, легкокрылый, певучий праздник… и рядом с этим я узнал, что Вы больны. Выздоравливайте, милый, талантливый, богатый… Ваше дарование так разнообразно, так поэтично, глубоко, что нельзя не любить Вас, не гордиться Вами. Все Ваши спектакли, которые я видел, многообещающие и волнующие… Выздоравливайте! Крепко жму руку. Поздравляю с успехом. Жду от Вас большого, исключительного».

5

Евгений Богратионович требует, чтобы режим в доме не менялся: «Сережа не должен чувствовать, что отец лежит больной».

За два месяца, тянувшиеся до конца, которого ждали со дня на день, в квартире Вахтанговых не было дня, когда бы товарищи и ученики оставляли Евгения Богратионовича одного. Вахтангов, боясь, что видеть его состояние тяжело, не зовет к себе людей, но радуется каждому пришедшему, расспрашивает, делится своими мыслями, подолгу не отпускает. Если случалось ему ночью проснуться, то часто, как бы случайно, оказывалось, что К. И. Котлубай и Б. Е. Захава задержались, остались ночевать и теперь не спят. И вот снова зажигают свет, кипятят чай, затягивают беседу.

Евгений Богратионович попросил перенести его в комнату с окном в переулок. Здесь больше солнца и слышен шум шагов. На улице уже тает снег. Начинается весна. Дребезжат колеса. Голоса прохожих звонче. Гомонят воробьи. Вахтангов вбирает в себя по-прежнему все, что видит, слышит, наблюдает, узнает от людей. И он требует, чтобы его лечили.

К нему ходит более десятка врачей и профессоров. Чтобы успокоить его, они обещают, как только он немного поправится и будет не так слаб, сделать ему операцию. Всем другим докторам Вахтангов предпочитает профессора В. Н. Виноградова. Он не ходит на цыпочках, не говорит шепотом, а ступает твердо, свободно, говорит просто, весело, и от него веет уверенностью.

Жизнь!.. Е. Б. Вахтангов хочет провести свои последние дни так же празднично и достойно артиста и человека, как он жил в лучшие свои часы. Он лежит, покрытый подаренным ему студийцами шелковым золотистым пледом, который ему очень нравится. Все домашние, по его желанию, надевают свои лучшие платья. В комнатах стоят цветы. Люди стараются вести себя непринужденно. У Евгения Богратионовича уже около года живут мать и сестра, приехавшие из Владикавказа. Отец умер в 1921 году; в последнее время, после революции, он служил во Владикавказе в банке, переписывался с сыном, гордился его успехами.

Вахтангов острит, шутит, смеется, требует, чтобы после каждого спектакля «Гадибука» и «Принцессы Турандот» артисты сейчас же ночью рассказывали ему, как они играли, как проходил каждый акт.

Когда А. И. Чебан рассказывает о растущем успехе «Турандот» у зрителей, Евгений Богратионович сознается:

— Знаешь, Саша, я этого не ожидал. Я думал — это только шутка.

Он спрашивает А. Орочко, Ю. Завадского, Ц. Мансурову и всех, участвующих в спектакле:

— Ну как, не надоело еще так играть «Турандот»? Не приелась ли форма? Вот я встану, нужно будет переделать.