Вакханка

— Ну, поздравь меня, Макс! — проговорила веселым тоном Орлова, как только они очутились в тесном купе автомобиля, — дело с Тишинским налаживается. Я позвала его к нам, — нынче он уже был с визитом, и, кажется, девочка произвела на него некоторое впечатление. Пришлось покривить душою. Я сказала Клео, что этот молодой богач, наследующий золотые прииски его папаши, интересуется исключительно мною и намерен состоять при моей особе. Девочка, кажется, поверила. О, если бы можно было уладить возможно скорее этот брак, а то Клео положительно пугает меня с некоторых пор. Она, несомненно, унаследовала вместе со своей наружностью и бурный темперамент своего отца и порою ставит меня в тупик своими словами и поступками. Нет, ее необходимо выдать замуж — и как можно скорее. Ты подумай только, — пока она была в гимназии меня постоянно смущали ее юные поклонники-гимназисты, студенты и другие юнцы, к которым она бегала на свидания, а с некоторыми переписывалась за моей спиною. Теперь она кончила гимназию, — и что же? Не успела оглядеться как следует, уже преподносит новый сюрприз. Представь себе: они изволят не на шутку увлечься своим молодым дядей Максом! Ну да, тобою, мой милый, — не делай, пожалуйста, таких больших глаз, покоритель сердец! — разразилась не совсем естественным смехом Орлова.

Арнольд усмехнулся.

— Вот как! Это очень мило со стороны Клео, и я весьма польщен…

— Пожалуйста, не льсти себя надеждой. Девчонка молода и меняет свои симпатии, как перчатки. Сегодня ты, завтра другой… — уже несколько раздраженно бросила Орлова.

Лиловые весенние сумерки бессолнечного хмурого дня уже сгустились, и внутри каретки нельзя было различить той внезапной бледности, которая покрыла лицо Арнольда. Он сжал на мгновение зубы. Потом, не разжимая рта, процедил:

— А все-таки было бы грешно с твоей стороны выпихивать замуж ребенка, еще не знающего любви.

— Этот ребенок привык к роскоши, — прервала его Орлова, — а Мишель Тишинский имеет возможность выкупать в ней любую женщину… Я, напротив того, боюсь даже мечтать о таком счастье для нее!.. Собственно говоря, что она из себя представляет? Так — ничтожество, правда с хорошенькой и свежей мордашкой. Нет, Тишинский — это положительно лакомый кусочек для девочки. И, пожалуйста, не мешай мне в этом, Макс, — уже раздраженным тоном закончила артистка. Арнольд шутливо поклонился, больше для того, чтобы скрыть выражение тревоги, промелькнувшее у него в лице.

Автомобиль между тем остановился у знакомого подъезда, и швейцар выбежал высаживать обычных посетителей.

Тонкий обед, близость Макса, его томный взгляд разнежили Орлову.

— Максинька, — прошептала она за десертом, — ты проводишь меня в театр, а потом заглянешь ко мне после двенадцати… Ключ у тебя, я надеюсь…

Она заглянула ему в глаза преданными, почти робкими глазами.

Но он поспешил отвести от нее взгляд.

— Увы, дорогая, сегодня мне необходимо быть у моих стариков. Они скоро уедут на дачу… Завтра, если можно…

— Как хочешь, Макс, — уже ледяным тоном бросила женщина и прибавила уже с ноткой явной подозрительности, дрогнувшей в голосе: — Ты едешь к своим тотчас же или посидишь у меня в уборной?

— Прости великодушно и на этот раз, Анна, сегодня я провожу тебя только до дверей театра.

— Как хочешь, — снова прозвучало холодно.

Автомобиль помчался. У театрального подъезда Арнольд поцеловал руку Орловой и, подождав, пока высокая фигура последней скрылась за стеклянной дверью артистического входа, круто повернулся к эстонцу-шоферу и скомандовал, быстро вскакивая в экипаж:

— На Кирочную, к Орловым… Да поживее, пожалуйста, Герман. Каждая минута на счету…

III

Михаил Павлович Тишинский долго не мог опомниться после отповеди, данной ему молодой Орловой, тем более что отповедь эта являлась в данном случае совершенно несправедливой. Он менее всего думал о том, чтобы соединиться с дочерью прелестной Annette Орловой узами брака. Он даже не предполагал, что у красивой моложавой артистки есть почти взрослая дочь. Но, тем не менее, увидя девушку, простодушный и прямолинейный от природы, далеко еще не успевший испортиться в омуте столичной жизни, двадцатитрехлетний Тишинский сразу воспылал страстью к Клео. Оригинальная внешность этой «маленькой вакханки», женщины-ребенка и женщины-кошки, как ее справедливо называл Арнольд, поразила его, ударила по нервам, по дремавшей до сих пор страстности натуры. За прелестной Annette, как называли актрису Орлову в том кружке, в котором он вращался, он волочился скорее из моды, как всякий богатый наследник ухаживает за артисткой, из желания поддразнить менее счастливых товарищей, он, которому богатый и щедрый родитель отсыпал каждое первое число столько денег, сколько он спрашивал у старика.

Забившись в свою сибирскую нору, старик Тишинский все то, что мог бы проживать сам, живя в городе, посылал своему единственному сыну, любимому им до самозабвения.