Вакцинация

– Они – дети, да. Но вот, что я думаю об этом. Дети-то ничьи, они никому не нужны. Ты же знаешь нашу систему. Ни родителям, ни государству они не нужны. И никогда не будут нужны. Для них уже уготовлены специальные места в ПТУ, в психушках, за решеткой и на кладбище. Единицы смогут стать людьми. На пятьдесят человек, ну, пара, может, адекватных, а остальные – отбросы общества, биопомойка. Тут в нормальных-то семьях растут идиоты и олигофрены, а что взять с этих? Господи, изо дня в день я наблюдал за их перепадами настроения, истериками и агрессией. Изо дня в день я пытался собрать и раскрыть в каждом из них хоть что-то, похожее на человека. Ален, я тебя прошу, ну я что, снова тебе буду рассказывать о выпускниках интерната? А? Или статистику тебе озвучить? Может, этот эксперимент для них – единственная возможность внести важный вклад в историю человечества. Если ты так болеешь за них, так не лезь в это, занимайся Анечкой и не мешай. Все! Теперь иди к ней, мы пошумели, надо ее проверить.

Алексей подошел к супруге и обнял так, будто не пытался попасть в нее табуретом всего лишь пару минут назад. Алена не верила своим глазам и ушам. Она не узнавала мужа и вообще не могла поверить, что весь этот ужас происходит в реальной жизни.

Аня сидела среди разложенных в ровные рядочки игрушек, в которых она чувствовала себя в безопасности, в своем мире, особенном, спрятанном ото всех.

– Ц… ц… ц… ц.., – Аня словно пробовала что-то на вкус, с шумом и смаком оттягивая язык от неба. Она так делала последние несколько месяцев, если на планшете с рисунком любимого розового единорога заканчивался мультфильм, и в комнате становилось невыносимо тихо. Чтобы сохранить внутреннее спокойствие, она напевала никому неизвестные мелодии либо однообразно повторяла какие-то слоги, например: «Ди-ди-ди-ди-ди», либо монотонно цокала.

Она поднимала вверх на вытянутую руку плюшевый кубик, который с легкостью помещался в неестественно вывернутом детском кулачке, и отпускала его, а тот падал и мягко откатывался чуть в сторону.

– Казды-ы са-а-ам за-а сибяа-а-а, – спокойно протянула Аня. Затем медленно поднялась на ножки, продолжая цокать, подошла к кубику, подобрала его и села с ним в руках на свое прежнее место. Аня снова подняла кубик вверх и отпустила его. Когда кубик остановился на ковре, она повторила:

– Казды-ы са-а-ам за-а сибяа-а-а.

В углу комнаты из кошачьего домика высунулась усатая морда Марсика, который понял, что выспался. Кот потянулся передними лапами вперед, прогибаясь всем телом и пробуждая мышцы ото сна, затем, грациозно ступая, подошел к Аней и сел рядом, манерно уложив пушистый хвост вокруг себя.

Вспомнив, что по пути он наступил на бусинку, Марсик решил срочно отмыть испачканную об украшение лапу, а заодно и поправить педикюр. В этот момент кубик остановился, и Аня снова стала подниматься, чтобы поднять его. Раздался короткий вопль обиженного кота – Аня наступила ему на хвост и зависла на секунду, после чего спокойно продолжила свой путь к кубику, не глядя на кота и не прекращая цокать. Игра продолжилась.

Она так играла второй час, нисколько при этом не утомившись. И не замечая кота. И родителей. И других людей. И другой мир.

Дверь тихо приоткрылась. В дверном проеме появилась Алена с красными, влажными и припухшими от слез глазами. Она была уверена, что Анечка не понимала происходящего, но, несмотря на это, на подсознательном уровне все равно испытывала перед дочерью чувство вины за внезапную ссору с ее отцом.

– Милая, ты играешь в кубик? – ласково спросила Алена Анечку, мягко приглаживая выпавшие из хвостика малышки пряди волос. Но Анечка продолжила свою игру, не проявляя к озабоченной матери ни малейшего интереса. Зато Марсик мгновенно оживился, увидев в зоне досягаемости хозяйку холодильника, в котором хранится весь его корм, и, притворно делая вид, будто проходил мимо, направился к ней попрошайничать.