Валдар Много-раз-рожденный. Семь эпох жизни

— Хорошо сказано, Меч божий, иди и преуспей за веру! — храбро ответила она, но с такой же бледностью на щеках и такой же улыбкой на губах, какую я видел, когда Илма желала мне удачи, когда я ехал навстречу могучему воину древности между войсками Армена и Ашшура. Я махнул ей рукой и поскакал галопом на открытое пространство, вызывая римлян под стеной.

Я был вооружен мечом, копьем и щитом. На ходу я поднял копье над головой и потряс им, и вскоре один из отряда выехал мне навстречу и спросил, не приехал ли я на переговоры.

— Переговоры! — я презрительно рассмеялся ему в лицо. — Неужели ты думаешь, что правоверный вступает в переговоры с идолопоклонниками? Возвращайся и скажи своему господину, вон тому изящному рыцарю в золотых доспехах, что если у него хватит смелости сломать копье за свою веру, то здесь его ждет простой воин ислама.

— Тот рыцарь, — надменно заявил юноша, — это Иоанн Дамасский, рыцарь и военачальник Римской империи, и такие, как он, не опускаются до единоборства с такими, как ты.

— С такими как я, глупец! — вскричал я, моя всегда готовая кровь вскипела от оскорбления. — Тогда иди и скажи ему, что здесь Халид, Меч божий, и он считает себя равным лучшему рыцарю во всей империи Ираклия.

При упоминании моего имени, которое уже наводило ужас на всю Сирию, юноша отпрянул и перекрестился, как будто встретил одного из демонов своей веры, и, не сказав больше ни слова, повернул коня и ускакал обратно к воротам.

Я видел, как он коротко переговорил со своим предводителем, а затем, к его чести, навстречу мне выехал ярко одетый золотой рыцарь с белым плюмажем. На расстоянии пятисот шагов мы отсалютовали копьями, затем длинное древко со стальным наконечником опустилось вниз, голова с плюмажем почти легла на шею лошади, а медный щит засиял, как золотое солнце в утреннем свете, когда он с грохотом полетел на меня.

Я ждал, пока он не окажется в сотне шагов от меня, и тогда рывок повода и прикосновение каблука отбросили Тигрола одним прыжком на полдюжины шагов с пути рыцаря. Было уже слишком поздно поворачивать тяжелого боевого коня, и он промчался мимо, сотрясая на ходу землю, в то время как я скакал за ним галопом, смеясь над тем, как он, сидя в седле, вытягивал ноги перед собой, пытаясь обуздать своего скакуна, прежде чем тот унесет его, как это почти и случилось, в самую гущу моих людей, вышедших посмотреть на веселье.

Однако у него было мало причин для беспокойства, потому что, видя, что происходит, никто не поднял бы против него ни меча, ни копья, даже если бы он проскакал сквозь толпу. Он развернул коня и поскакал вдоль их фронта, а наши люди стояли молча, глядя на него с тем уважением, которое никакое различие веры или нации не может разрушить в сердце одного хорошего солдата по отношению к другому.

Но прежде чем он успел опомниться и снова пустить коня в атаку, я уже летел на него, и он успел только выставить копье и щит и броситься в мою сторону, как мы столкнулись с грохотом и лязгом. Наши щиты разлетелись на куски, копья треснули и расщепились до рукояти, а обоих скакунов отбросило на задние ноги. Некоторое время мы сидели и глядели друг на друга, смеясь, пока мои люди громко хвалили его, потому что они никогда раньше не видели всадника, который принял бы мой удар и удержался в седле.

— Хороший заезд, римлянин! — воскликнул я. — А много ли еще таких, как ты, в Дамаске, потому что, если так, то мы хорошо повеселимся!

Пока я говорил, я уже обнажил свой длинный меч, и когда Тигрол пришел в себя, я обрушил на римлянина размашистый удар, который снес бы ему голову с плеч, если бы он достиг цели.

Рыцарь видел, что меч приближается, и опустил голову как раз вовремя, чтобы спасти ее, так что стремительное лезвие срезало гребень и плюмаж его шлема, но не причинило другого вреда. В то же мгновение он ударил меня острием, а я, отклонившись в седле, принял удар между рукой и боком, задержав его меч там всего одно мгновение, а когда он выдернул его, мой клинок уже шел обратно. Он выставил защиту, чтобы спасти голову, стали Армена и Дамаска встретились со звоном, и в следующее мгновение осколки его клинка рассыпались по земле вокруг нас.

— Колдовство! — воскликнул он, боевой румянец схлынул с его лица. — Твой клинок выкован демонами, потому что честная сталь не смогла бы сделать такое.

— Колдовство или нет, славный рыцарь, — немного мрачно рассмеялся я, — пришло время тебе сдаться или твоя голова будет расколота, так что решай, что это будет.

— Я еще ни разу не сдавался, ни христианам, ни неверным, не сдамся и сейчас, — ответил он, глядя мне прямо в глаза. — Давай, бей!

Моя рука с мечом поднялась вверх, но клинок застыл в воздухе. Я опустил острие и с лязгом отправил меч обратно в ножны, потому что он был слишком храбрым человеком, чтобы убить его безоружным.