Валенки

— Черт с вами! — сдалась Мебельная. — Пусть сидит, ему же хуже будет.

Девчонкам было страсть как интересно, они расспрашивали местного жителя: о ценах в магазинах и местных музеях, правда, он ничего не понимал.

— За что тебя забрали? Понимай? Ты боролся с угнетателями?

Они не представляли, что в чужой стране могут арестовать за иное. Парень был вылитый любимый певец… Не буду называть его имени, чтоб другие не обиделись. Парень улыбался, играл с девушками в ладушки.

— Зина, — позвала первую домру Мебельная. — Дай закурить!

Воля гордо отвела руку парня, предложившего «Кэмел», взяла родную «опалину», от души затянулась.

— Вы не бойтесь! — зашептала ей на ухо Зина. — Девушки настроены героически. Как думаете, про нас напишут? Дадут хотя бы грамоту?

— Вам не знаю, а мне непременно выдадут, — ответила Мебельная.

На душе у главы группы было муторно. Как хорошо начиналось: «Вызываем за тридевять земель!» И вот она, горькая действительность… Дуб привычек и стереотипов поведения, выработанный годами Волей, зашатался, корни, лишенные родной почвы, оголились, и казалось, дунь на могучее дерево доморощенных постулатов, рухнет дуб, как гнилая березка на болоте. Мир оказался непредсказуемо сложнее, он не втискивался в узкие рамки упрощенных представлений, и это пугало неизвестностью и необъяснимыми поступками людей, которые, по понятиям Воли, только и ждали от нее праведного слова. И она хотела сказать им доброе слово; что самое горестное, — ее не понимали, хотя бы только потому, что кроме единственного «су, бар», одного бита, как говорят кибернетики, на поверку ничего она не могла предложить. Что происходило в этой загадочной стране, не имело, по ее убеждению, объяснений. Да и сама страна… До приезда она не ведала, где находится Берег Верблюжьего бедра, хотя имела в школе по географии твердую четверку. Кругом угнетенные — это ясно, а дальше — тайны за семью печатями. В голове перемешалось: кули, рикши, минареты и дувалы, у себя она в крайнем случае написала бы письмо международному обозревателю товарищу Юрию Жукову, он бы все разъяснил, а тут требовалось разбираться самой, принимать собственные решения, без подсказки. Она вдруг с удивлением поняла, что твердая четверка по географии в школе имеет не больше практического значения, чем диплом об окончании вечерних заочных ускоренных курсов кройки и шитья с английским уклоном и прочих подобных «ликбезов», и никто не даст ей указаний сверху, что автоматически освобождало ее от ответственности.

Потом она с ужасом подумала, как об ее промахах узнает неутомимый общественник Понодыгин и будет писать не анонимки, что он делал раньше, а накатает полноценную «телегу» куда следует, там тоже сидят люди, которым жизненно необходимо пережить сногсшибательный ветер перемен, и они с облегчением найдут, наконец, яркий пример «вчерашнего застоя», будут склонять ее имя на собраниях всех рангов, с любой повесткой дня. Куда легче обвинить, пусть даже «непогрешимого товарища», в некомпетентности, чем самому перестроиться, наверстать упущенное, приобрести опыт инициативного руководителя.

В свое время Воля училась в сельскохозяйственном техникуме, работала полеводом в совхозе, добилась неплохих результатов, ее заметили, назначили бригадиром, выбрали в местный Совет, а дальше пошло-поехало… С помощью дирекции совхоза, хотя это и скрывалось, она достигла рекорда по выращиванию огурцов, ее стали приглашать с докладами «Об опыте» на семинары и конференции, как-то само собой получилось, что она все больше выступала и сидела в президиумах, чем трудилась в парнике, затем начались рапорты и доклады о достижениях других тружеников села. Она всегда голосовала «за», хотя иногда очень не хотелось поднимать руку и хлопать в ладоши. Про нее говорили: «Проверенный человек! Не выкинет неожиданностей!» И вот тебе на, выкинула!

Сколько Мебельная просидела в оцепенении, трудно сказать, тем не менее время текло и солнце склонилось к закату. Как вдруг она услышала знакомый голос, в полицейский участок вбежал Жора, за ним два соотечественника в привычных двубортных строгих костюмах и галстуках.

— Вот они! Вот они! — радостно шумел Жора, разводя руками, точно раздвигая стальные прутья решетки. — Привет! Сейчас вас выпустим. Свободу мотальщицам с нашей артели!

Как выяснилось, Жора отдышался на нейтралке, затем вошел в королевство, где не нашел следов родного коллектива. Человек он был предприимчивый, увидел наш корабль в морском порту и побежал к нему.

— Это два специалиста, — представил он товарищей в костюмах, — приехали с подарками от города-побратима Нижне-Вартовска.

— Вы привезли СУМ-508М? — догадался Егор Евсеевич, причесывая редкую шевелюру. — Я видел как их выгружали…

— Так точно! — сказали радостно специалисты… — Только мы в них, если признаться, ничего не понимаем. У нас другой профиль.

— Разрешите спросить, если это не секрет, зачем снегоуборочные машины в тропиках?

— Мало ли что, — неуверенно ответил специалист с красным галстуком, — может улицы убирать…