Валентин Елизарьев. Полет навстречу жизни. Как рождается балет

Инесса Плескачевская Валентин Елизарьев Полет навстречу жизни Как рождается балет

Все права защищены.

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Издательство благодарит Валентина Елизарьева за предоставленные фотографии из личного архива, а также Национальный академический Большой театр Беларуси.

Фотография на обложке – Михаил Нестеров.

Издание подготовлено при участии литературного агентства «Флобериум».

* * *

Нет ничего выразительнее человеческого тела.

Валентин Елизарьев

Вступление

Никогда не знаешь, какая случайная встреча окажется любовью на всю жизнь.

В августе 1975 года мы с родителями приехали, как обычно летом, в Киев. Киев – родина обеих моих бабушек. Но если одна, переехав в Беларусь еще ребенком, не сохранила никаких украинских связей, то у второй в Украине осталась масса дружных родственников, и каждый год (а иногда и несколько раз в год) мы ездили в Киев в село Росава, что в 100 км от него. Там бабушка Лиза не только пела украинские песни (она их и дома всегда пела), но и легко переходила на украинский язык, а я училась его понимать, пока из моих вареников с вишней вытекал, струясь по рукам, красный сок. Он добегал до локтя, я его слизывала и чувствовала себя абсолютно счастливой – так бывает, кажется, только в детстве.

Киевские родственники раздобыли (это были времена, когда все хорошее – от фруктов, мяса и колбасы до книг и пластинок не покупали, а именно «раздобывали») билеты в оперный театр на балет «Жизель». Родителям было неудобно оставлять меня, пятилетнюю непоседу (четыре шрама на лице, все получены до семи лет – свидетельства моего категорического неумения сидеть на одном месте), с родственниками, и они рискнули взять меня с собой. Боялись, конечно, что я заскучаю, начну ныть, но случилось чудо. Я как встала, чтобы увидеть, что происходит на сцене, – маленький рост не позволял смотреть сидя, – так и не села, пока балет не закончился. Мама и папа смотрели то на сцену, то на меня и не могли понять, какое зрелище занимает их больше – Жизель и виллисы, или их затаившая дыхание и, кажется, не моргнувшая за весь спектакль дочь. Программка того балета хранится у нас как семейная реликвия, на ней папиной рукой написано: «Первый балет, который смотрела Инесса». Но ни я, ни мои родители не знали тогда, что это уже была любовь.

Мы жили в Гомеле, где нет оперного театра, а гастроли балетных трупп случались не часто, но когда случались, я ходила на все. И до сих пор помню, как однажды на «Лебедином озере» несколько раз заедала фонограмма – артистка с бубном уже начинала танцевать, потом останавливалась, а потом начинала снова. Если по телевизору показывали балет, то я была у телевизора, и, как всю жизнь утверждала мама, музыку «Жизели» узнавала всегда. Когда мне было 12 лет, папа уехал в Москву на курсы повышения квалификации, а я приехала к нему во время каникул, и друг нашей семьи смог «добыть» («добыть», а не купить) билеты в Большой театр на балет «Иван Грозный» в постановке Юрия Григоровича. Я ничего не знала тогда про Григоровича, но помню, что как и в первый раз простояла весь спектакль – наши места были в таком верхнем ярусе, что сидя я ничего не увидела бы. И сегодня помню, что главные партии исполняли Юрий Владимиров, Наталья Бессмертнова и Борис Акимов, а танец Ивана с умершей Анастасией пронзил меня насквозь – давно забыла движения артистов, но помню свои эмоции.

Мы всегда помним эмоции. В следующий раз я испытала это чувство – как будто жизнь прошла сквозь меня, не оставив дыхания, – в третьем акте балета «Ромео и Джульетта» в постановке Валентина Елизарьева. Тогда я узнала, как выглядит отчаяние, если его танцевать. И поняла, что станцевать можно все – и радость, и любовь, и счастье, и ненависть, и, конечно, отчаяние. И даже вечные вопросы бытия. Но когда я стояла в Большом театре на «Иване Грозном», я этого еще не знала, хотя что-то подобное, кажется, уже чувствовала. Через 40 лет я снова попала в Большой на «Ивана Грозного». Уже не стояла, а сидела в партере. Мне снова повезло с составом: это были Иван Васильев, Анна Никулина и Денис Родькин. И я вновь испытала эмоциональное потрясение, как и в тот раз, когда видела этот балет впервые: вздохнула на увертюре и выдохнула только в момент закрытия занавеса, даже в антракте не смогла встать с места. Кстати, Валентин Елизарьев говорил мне, что спектакль продолжается и в антракте тоже – теперь я точно знаю, что он имел в виду.