Валентин Катаев

В новый журнал напористо и щедро хлынула творческая молодежь. Начинающие писатели и те, кто уже имел первые публикации, несли в редакцию свои произведения. Катаев сам отбирал перспективные вещи и давал «добро» на их печатание. Многие из тех, кто дебютировал в те дни в «Юности», стали известными писателями и до сих пор помнят добрые советы, которыми напутствовал их Катаев. Став затем авторами «взрослых» журналов, они не порывают связи и со своей «альма матер».

При нем напечатали в «Юности» первые или наиболее значительные произведения тех лет такие прозаики, как А. Алексин, В. Амлинский, А. Адамов, А. Приставкин, Л. Карелин и другие. А также поэты, в ту пору только-только переступившие порог литературного дебюта, — Б. Ахмадулина, Р. Рождественский, Евг. Евтушенко, В. Берестов, А. Вознесенский, Р. Казакова, С. Евсеева, В. Костров, О. Дмитриев, Дм. Сухарев… Много молодых поэтов привел в журнал Н. Старшинов.

«Юность», чей первый номер вышел ровно 32 года назад, быстро стала популярной. Первоначально тираж журнала составлял всего сто тысяч экземпляров. К началу шестидесятых годов он уже превысил полмиллиона. Сейчас, когда тираж «Юности» перевалил за три миллиона экземпляров, та цифра выглядит скромно. Но в те времена это был рекорд для литературных журналов.

Когда Катаев был назначен главным редактором «Юности», он еще не был членом партии. Как-то его заместитель Сергей Николаевич Преображенский сказал:

«Валентин Петрович, а вы не думаете вступить в партию?» Он ответил: «Да, я давно собираюсь это сделать. Только не знаю, с чего начать!» Ему с радостью дали рекомендации. Вскоре он был принят в ряды КПСС.

Однажды случилось так, что к подписанию сверки Катаев заболел и не смог прийти в редакцию. Я позвонил ему домой, спросил, как нам быть. «Вы не можете ко мне приехать?» — спросил Валентин Петрович. Чувствовал он себя неважно, однако сверку просмотрел и, сделав несколько мелких замечаний, велел мне подписывать ее в печать. Я уже собирался уехать, как в комнату вошла сотрудница «Литературной газеты» — редакция поручила ей взять у Катаева интервью для рубрики «Писатель за рабочим столом». Зашел разговор о значении деталей в художественном произведении.

«Разумеется, — сказал Катаев, — счастливо найденная деталь может многое прояснить. Помните, у Чехова в «Чайке» Треплев размышляет о творчестве Тригорина: «У него на плотине блестит горлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса — вот и лунная ночь готова…» А я, проходя утром по сельской дороге, вижу арбузную корку, на которой блестит роса. Она мне о многом говорит: о том, что скоро наступит осень, идет уборка на бахчах, сверкает роса — значит, будет хорошая погода и т. п.».

Мне вспомнился этот разговор, когда Катаев пригласил в свой кабинет нескольких сотрудников редакции, чтобы посоветоваться перед предстоящим ему докладом к столетию со дня рождения Чехова. В Чехова он был влюблен, считал его величайшим русским и мировым писателем. Говоря о мировом значении Чехова, он вспомнил одну из своих бесед с Анри Барбюсом.

На вопрос, кого вы особенно цените из писателей Франции, Катаев ответил: «Золя, Бальзака, Флобера и, конечно, Мопассана…» — «Как, вы увлекаетесь Мопассаном! — воскликнул Барбюс. — Не понимаю, зачем это вам? Ведь у вас есть Чехов!»

Катаев видел в Чехове создателя новой чудесной формы рассказа, где изображение и повествование органически спаяны. Возьмите, сказал он, любого крупного писателя и проследите, как он пишет. Вы увидите, что изображение существует раздельно от повествования. А у Чехова повествование удивительно мастерски впаяно в изображение. Пейзаж у него существует не сам по себе, а неразрывно слит с образами и поступками героев. По мнению Катаева, Чехов оказал огромное влияние на творчество лучших наших писателей. «Вы это можете проследить на Алексее Толстом. И не только на «Детстве Никиты», но и на «Хождении по мукам».

Публикуя свои произведения в «Юности», Катаев был предельно строг к себе. Отдавая для публикации в «Юности» свой новый роман «Хуторок в степи», он поручил отделу прозы обязательно ознакомить с романом всех членов редколлегии, собрать их отзывы и замечания и только после этого готовить роман к сдаче в набор. К каждой своей публикации — неважно, большой или малой — он был очень внимателен, сам следил, чтобы не проскочила ошибка или опечатка. Столь же требовательно он относился и к работе авторов над своими произведениями. Однажды мне пришлось присутствовать при его разговоре с Юрием Казаковым, предложившим редакции рассказ «Звон брегета».

В редакции рассказ некоторым нравился. Но Катаев отклонил его и решил сам объясниться с Казаковым.

Привожу эту беседу по своей записи:

«КАТАЕВ. Ваш рассказ может быть напечатан и в таком виде, но я хочу предупредить вас, как писатель писателя: вы находитесь на опасном пути. Вся манера письма, вся интонация, вся музыка произведения заимствованы вами у Бунина. Я очень люблю Бунина. Но ведь у Бунина свое, а у вас заимствование.