Валентин Распутин. Боль души

Но разве кто-нибудь ощутил, смотря то же самое телевидение в наступившем году, что у нас начался Год русского языка? И разве кто-то верит, что сельские клубы и дома культуры реально начнут возрождаться? Ведь если даже деньги из бюджета на поддержку русского слова и русского мира будут выделены, то через ведомство Швыдкого кому они достанутся? Он, именно он, Михаил Ефимович, по-прежнему остается основным распорядителем кредитов в сфере культуры! И, следовательно, на какую культуру они пойдут?

– Одно могу сказать: что это за год русского языка и где и каким образом он будет проводиться, если в России учебные часы на русский язык (как и на отечественную литературу и историю) сокращены до того минимума, который недостаточен и для Митрофанушек? Школа уже не первый год выпускает неучей. Садовничий, ректор МГУ вынужден в своем университете открывать специальные курсы русского языка, чтобы хоть частью залатать прорехи школьного обучения. Но Садовничий, не подчинившись, слава Богу, принятому Думой и Советом Федерации закону о едином госэкзамене, хоть знает по своему экзамену, что за «контингент» к нему идет, а ведь подавляющее число вузов, находящихся на послушании у Министерства образования, этого знать не могут и хватаются потом за голову.

А скоро и государству нашему придется хвататься за голову. Оно могло бы уже и сегодня показать этот жест отчаяния, но пока сохраняет выдержку.

Подозреваю, что вся основная работа по укреплению русского языка пройдет за пределами страны. Наши интересы там. С падением России произошло и крушение русского языка как в дальнем, так и в ближнем зарубежье. Его не смогли остановить ни Толстой, ни Достоевский, ни Пушкин. Кажется, только мудрые китайцы, умея готовить будущее, продолжали выпускать и классику нашу, и современную литературу, и вместе с английским учить и русский. И не прогадали. Китайцам русский нужен был для внешних связей с Россией и для внутреннего духовного обогащения, которое лучшая русская литература дает в избытке.

Мы же продолжаем прогадывать. Экспортируя теперь русский вместе с появившейся у нас продукцией за свои границы и низводя его в России нашим образованием до уровня только разговорного, почти диалектного, до примитива обедняя его в прессе и новейшей литературе, даже издеваясь над ним, мы и не заметим (а главное – язык наш не заметит), как пройдет посвященный ему год. Без всяких изменений, а может быть, с изменениями к худшему, как оно и направилось уже лет двадцать.

Приятно, конечно, слышать из уст президента о Русском мире. Однако верится с трудом. Уж если «цензура» не дала этим словам первого лица государства выйти за стены той аудитории, где они были произнесены, так чего же и ждать?.. Случайно, что ли, это понятие («Русский мир») было, что называется, на лету подхвачено вездесущим Швыдким и кастрировано в «русские центры». С торопливым разъяснением: «Поймите, это не резервации…» Слово произнесено: именно резервации! Зачем еще в России, на своей земле и под своим небом устраивать рядом с азербайджанскими, армянскими, грузинскими и таджикскими центрами теперь и русские? Да затем, чтобы уравнять нас и перевести русских в России на положение диаспоры.

Таких откровений, кажется, еще не бывало, и нигде в мире высокому государственному чиновнику они были бы не позволены. У нас все можно.

И деньги на «русские центры», можно не сомневаться, отыщутся скоренько.