Понятие элиты всегда несло в себе возвышенный и благородный смысл духовной и профессиональной (служебной) безупречности. Элитарный – лучший, благороднейший, красиво и талантливо состоявшийся. Самозванцы, присвоившие себе титул элиты, беспардонно объявившие себя цветом нации, наперебой выставляющиеся перед камерами с видом небожителей, – это люди иных «достоинств». По аналогии с образованщиной их должно называть элитарщиной – то, что буйно разрослось, но приносит никчемные или ядовитые плоды. По сравнению с образованщиной элитарщина стоит еще ниже и как бы обнаруживает уж совсем последние пределы того удивительного и нигде более не повторившегося явления, которое было русской интеллигенцией.
У образованщины хоть и вялое, неискреннее, но служение обществу и государству оставалось – элитарщина никому, кроме как себе самой, не служит, и все высокие понятия, которые еще оставались у образованщины, она публично презрела и высмеяла.
Образованщина могла считать себя придавленной, стесненной государством – элитарщина купается в свободах, как в грязном половодье, и пользуется ими только для своего удовольствия.
Образованщина жила с двойным сознанием: для себя и для общества – и с тройной моралью: для себя, для общества и государства; элитарщина свое сознание сосредоточила только на себе, и никакой морали, кроме определенных правил поведения в своем кругу, у нее не осталось. Она откровенно стяжательна, надменна и открыто проповедует безнравственность и цинизм.
Ожидать ее добровольного выправления было бы сверхнаивностью. Она в своей шкуре, в своей атмосфере, ей здесь удобно. И непогрешимые в чистоте целомудренных вкусов поклонники окружают ее бесконечным восторгом – так и будет, пока не изменится «атмосфера».
Я говорю о «культурной элите», а политическая и экономическая, когда они в объятиях появляются вместе, ничем не лучше, только чуть напыщенней и загадочней.
–