Валентин Распутин

Распутин в своём выступлении связал надругательство промышленников над природой с безнаказанностью за их преступления и безнравственностью, которая всякий раз сопровождает безумства «технических революционеров». Через несколько дней с трибуны съезда в Кремле он повторил те же мысли: «Сейчас время трагедий, которые следуют одна за другой (писатель имел в виду аварию на Чернобыльской АЭС, разрушительное землетрясение в Армении. — А. Р.), но заметили ли вы одну закономерность: только смолкнет голос диктора, объявляющего о человеческих несчастьях и жертвах, как экран и эфир заполняет какофония бесноватой музыки. Мол, нам всё трын-трава, мы свободны и от морали, и от сопереживания». И как предостережение каждому из нас: «Мы пытаемся строить новое, справедливое государство, а для чего его строить, если годы наши при таком отношении к природе сочтены?»

В Армении Распутин рассказал о губительных результатах водного и воздушного загрязнения: в посёлках Байкальск, Селенгинск и их окрестностях больше стало заболеваний, особенно онкологических, дети рождаются с различными патологиями.

На какие изуверские мучения обрекали технократы своих соотечественников, участники встречи увидели в документальном фильме японских кинематографистов «Болезнь Миномата: двадцатилетняя история». Валентину Григорьевичу показали его впервые в Токио, и он попросил японских коллег привезти его на встречу в Армении.

Лента всех потрясла. Страшный недуг, преследующий людей, получил название от залива Миномата, на берегу которого стоят химические предприятия. Они сбрасывают в воду отходы, содержащие ртуть, которая поражает болезнью рыбу и — по цепочке — жителей, сызвеку предпочитающих употреблять в пищу дары моря. Мы увидели на экране чудовищные кадры. Люди, поражённые «ртутной болезнью» (а к тому времени их было три с половиной тысячи), дёргались в конвульсиях, извивались, бились всем телом на койках, как на раскалённых сковородах, вращали обезумевшими глазами. Никакой палач, даже с дьявольским воображением, не смог бы придумать более жестоких мучений!

Кто-то из наших писателей произнёс после просмотра:

— Надо купить этот фильм и показать по телевидению на всю страну.

— Наши безумцы сделают всё, чтобы его не увидел никто, — сказал другой…

Памятно ещё, что Католикос всех армян Вазген I, присутствовавший на этой многолюдной конференции и выступивший здесь, назвал речь Распутина «богоугодной». Назавтра Его святейшество пригласил гостей севанской встречи в свою резиденцию, где поблагодарил Валентина Григорьевича «за труды по сплочению защитников Божьей природы, за их голос, хорошо слышимый в мире».

После Армении мы большой группой отправились специальным авиарейсом в Алма-Ату, а оттуда на озеро Балхаш. Бедственное положение озера обнаружилось уже в первые часы нашего пребывания на берегу: огромный горный комбинат, добывающий медную руду, имел допотопные очистные сооружения и нещадно отравлял воду. На обсуждении проблем в одном из городских залов всё повторялось: гневные речи местных защитников уникального озера, кивки руководителей комбината на Москву, не выделяющую средства для природоохранных нужд, заверения чиновников казахской столицы «наказать», «запланировать», «исправить»…

Валентин Распутин и Василий Белов, как уже говорилось, вернулись из Еревана на съезд и уже через день-два выступили перед депутатами. Без сомнения, разговор на берегу Севана повлиял на содержание их речей: гибельное положение заповедных когда-то мест виделось страшной опасностью для жизни людей. Валентин Григорьевич настаивал на практических мерах:

«„Госкомприрода“ не справляется со своими функциями и при её подчинённости не может справиться. Пока не поздно, необходимо вывести её из бесправного положения и передать Верховному Совету. Все широкомасштабные природопреобразующие проекты нужно обсуждать в комиссии Верховного Совета и выносить на окончательное утверждение Съезда. Иначе снова и снова будут появляться правительственные постановления, принятые тайно от народа, как, например, постановление о строительстве в Тюменской области пяти нефте-газохимических комплексов, разорительных для страны, чрезвычайно губительных для природы, но, вероятно, выгодных иностранным фирмам. Иначе нельзя будет покончить с практикой принятия проектов без экологической экспертизы».