Валентина

Валентина поздно спустилась вниз, всего за несколько минут до прихода гостей, и когда супруг сказал ей, на кого она похожа, она лишь пожала плечами.

– Вы же сами сказали мне, чтобы я действовала, как шлюха. Мне и нужно выглядеть соответствующим образом!

Граф весь вечер наблюдал за ней. Если бы ему кто-либо когда-либо сказал, что она способна на столь вульгарное кокетство, он бы никогда в жизни этому не поверил. Его раздирали противоречивые чувства с одной стороны, его бесило, что она выставляет его идиотом перед всеми этими несносными французами, но с другой – он был ей благодарен за то, что она полностью покорила Мюрата.

Маршал не сводил с нее восхищенных глаз. От него так сильно разило помадой, что Валентина еле сдержалась, чтобы не чихнуть прямо ему в лицо.

– Это просто невероятно, мадам, – сказал он, улыбаясь во весь рот. – Просто невероятно. Я просто не могу прийти в себя!.

– И что же кажется вам столь невероятным, сир? – спросила она, чуть понижая голос, так же, как сделал и он.

– Эта перемена в вас, – произнес он. – Вчера вечером вы были розой, прекрасной, благородной, но и ужасно колючей, судя по словам моего друга Де Шавеля – вы просто дали ему от ворот поворот, разве не так? А сегодня – о Боже, мадам, вы просто чудо! – Его глаза скользнули вниз и как будто приклеились к ее низкому вырезу. Ей хотелось запустить в него бокалом с вином. Но она улыбнулась и пальчиком коснулась его рукава, проводя по манжету мундира так, что в конце концов дотронулась до запястья.

– Вчера вечером я потеряла вас, – сказала она. – Я ужасно расстроилась. Но когда я получила от вас эти прелестные розы, то была так счастлива. Это правда, что женщины находят вас неотразимым?

Он поднял брови, и его самодовольная улыбка стала еще шире, его полные красные губы в сочетании с крепкими белоснежными зубами делали его похожим на какого-то зверя.

– Это я нахожу женщин неотразимыми, уж можете мне поверить, – произнес он. – И вас более всех остальных. Ну почему вы так хороши? Неужели вы хотите, чтобы страдал несчастный солдат, который может отправиться на войну и никогда не вернуться? Неужели вы столь же жестокосердны, сколь прекрасны?

Графиня взглянула в его черные голодные глаза, горящие от выпитого вина и страсти, и лишь мысленно взмолилась, чтобы Господь позволил ей убедительно сыграть свою роль. Мюрат ей был ужасно неприятен, эта смесь аромата крепких духов и мужского запаха, сильные огрубевшие руки, разгоряченное лицо вызывали у нее страшное отвращение, ей казалось, что ей станет дурно, если только он коснется ее. Но весь ее план строился на ее отношениях с этим животным, у нее не было выбора, и необходимо было усыпить подозрения своего мужа.

– Я никогда бы не смогла поступить жестоко с вами, сир, или с каким-либо другим солдатом, сражающимся за его величество Наполеона. И если я смогу доказать вам это, то…

– Можете, – сказал он, поднимая свой бокал и глядя ей прямо в глаза. – Сегодня вы пригласили меня на этот превосходный прием. Позвольте и мне пригласить вас разделить со мной ужин.

– Завтра? – прошептала Валентина.

– Нет. – Он поставил на стол пустой бокал. – Сегодня. Уже все готово.

– Но сегодня я не могу. – Ей с трудом удалось скрыть свой страх, однако кровь отхлынула от ее лица. – Сегодня это невозможно. Я приду завтра. Завтра вечером в любое время.

– Но почему нельзя сегодня, мадам? – нежно спросил он. – Ну почему вы отказываете мне и подсовываете какое-то завтра, когда я умираю от любви к вам? Ведь нет никаких препятствий.

– Нет есть, – возразила она в отчаянии. – Я же не могу покинуть своих гостей.

– Могу заверить вас, что они уйдут вместе со мной, – сказал он. – Ваш супруг не станет возражать – он чрезвычайно тактичный человек, и, кроме того, я знаю, что в полночь у него встреча с графом Потоцким. Он мне сам говорил об этом. Так что ничто вам не помешает разделить скромный ужин с одиноким солдатом. Я очень вас прошу.

– Я подумаю, – сказала Валентина. – Пока я еще не могу дать определенный ответ. Пожалуйста, не настаивайте.

Мюрат выпил порядочно и вина, и коньяка, однако голова у него была крепкая. Он никогда не пьянел и всегда все замечал. Он заметил, как с нее спала маска прожженной кокетки, но не показал и виду. Ему уже порядком наскучила эта игра, и, прежде чем принять окончательное решение относительно своих дальнейших действий, он захотел подвергнуть ее последнему испытанию.