Валентина

— Так мы можем ехать или нет? — спросила женщина, выглядывавшая из саней. Ее тон показался коменданту издевательским, но женщина была вообще-то хороша собою, в монгольском стиле, и комендант покраснел.

— Да, если у вас достанет мозгов! — грубовато ответил он.

— Тогда, ради всего святого, вперед! Майор, садитесь! Гони лошадей, Януш, а то они примерзнут тут на месте!

Майор отдал честь, и через минуту огромный санный экипаж пронесся через мост и скрылся за пеленой снега…

— Идиоты, — сказал комендант и пришпорил коня. — Идиоты. Казаки разрубят их на кусочки, прежде чем они проедут полсотни миль.

Он, однако, скоро забыл про этих странных людей, вернувшись в свою теплую комнату с камельком…

Де Ламбаль с Александрой и Валентиной выехали из Варшавы всего три дня назад. Два дня они стояли в Вильно, где де Ламбаль вел переговоры с Маретом и выяснял обстановку на театре военных действий. Там же майор предпринял последнюю попытку отговорить Валентину от этой безумной поездки. Но Валентина, спокойно выслушав его, заявила, что она абсолютно не будет возражать, если он и Александра вернутся назад. Уговоры ни к чему не привели. Рано утром они выехали из Вильно. В дороге Валентина держалась отчужденно, хотя им приходилось есть и спать в буквальном смысле бок о бок. Как-то, когда Александра с майором остались наедине, они обсудили состояние Валентины.

— Если этот полковник погиб, боюсь, она покончит с собой, — сказал майор.

— Я этого отнюдь не исключаю, — согласилась Александра. — Но это как раз одна из причин, почему я рада вашему присутствию. Мне нужно помочь утащить ее назад в Польшу. Я молю Бога, чтобы она его не встретила! Она просто заколдована им! Такое несчастье!

— Она просто безумно влюблена, — улыбнулся майор.

— К чертям собачьим ступайте с вашей любовью! Что за глупости! — взорвалась на это Александра.

Майор, глядя на нее, только рассмеялся. С того момента перед спальней он не прикасался к Александре. Он выжидал удобного случая.

— Вы не верите в любовь, дорогая графиня, но ведь когда-нибудь это с вами случится, обязательно. И тогда вы сами будете точно ваша сумасшедшая сестра! Любовь не терпит здравого смысла!

На третий день пути они попали в снежную бурю. Вихри слепили лошадей и возницу, из-за лютого мороза к металлическим ручкам на дверцах экипажа невозможно было прикоснуться — они были словно раскалены. Даже дышать становилось трудно, и майор заставил женщин лечь на пол кареты, прикрывшись всеми имеющимися шубами. Лошади все замедляли бег, проваливаясь то и дело в сугробы, и наконец окончательно встали. Де Ламбаль, выскочив из кареты, увидел, что одна из лошадей упала на колени, а Ладислав, скорчившийся на ней, был мертв. Он замерз… Де Ламбаль стащил его с лошади, пока он не закоченел и руки еще шевелились, и уложил в кювет. Хоронить его не было ни времени, ни возможности: снег валил с устрашающей скоростью.

— Он мертв! — крикнул де Ламбаль Янушу, который сидел неподвижно на другой лошади. — А ты как, замерз совсем? Кончики пальцев чувствуешь?

— Не слишком-то я их чувствую, сударь! — простонал сквозь вой вьюги Януш. — За последние часы я изрядно подмерз. Но я еще могу гнать лошадей!

— Нет, — решил майор. — Вряд ли ты сможешь выжить после этого.

Януш действительно выглядел отвратительно, речь была замедленной, движения сонные… Еще немного, и он последует на тот свет вдогонку за Ладиславом…

— Ступай в карету, отогреешься немного! Лошадей поведу я сам! — велел де Ламбаль.

Он взобрался на место возницы и взял вожжи в руки. Ему потребовалось большое усилие, чтобы своими закоченевшими руками управиться с вожжами и заставить лошадей идти вперед. Дороги никакой не было видно впереди, вся равнина была покрыта толстым, рыхлым снежным ковром. Де Ламбаль думал только о том, как бы сохранить лошадей и не дать им остановиться, и через некоторое время перестал обращать внимание па ужасающий холод. Постепенно его внимание притуплялось, а так недолго было впасть в ледяной сон, откуда прямая дорога к смерти… У де Ламбаля во внутреннем кармане полушубка была фляга с коньяком. Он медленно потянулся за ней, но, пока шарил по подкладке, забыл, что же ему было надо… Так они проехали еще какое-то время, которое не поддавалось измерению в минутах или часах, пока постепенно буран не стал утихать, снег перестал и где-то за плотной завесой синевато-серых туч затеплилось низкое солнце… Де Ламбаль остановил лошадей, из последних сил дернув вожжи, и чуть не вывалился при этом на снег.

— Идите в тепло, сударь, я уже отогрелся! Теперь я поведу их дальше!

С неимоверным трудом, на негнущихся ногах, поддерживаемый Янушем, он добрался до двери и неуклюже залез в карету. Его подхватили сильные руки Александры. Он не знал того, что провел на этом арктическом морозе почти шесть часов… Александра стащила с него перчатки и растирала ему руки, Валентина укутывала его в большую шубу. Он смотрел в гневное чернобровое лицо Александры и обессиленно улыбался.

— Ну, вы ненормальный! Замерзнуть до полусмерти, это же невероятно! Валентина, дай мне флягу с коньяком!