Валентинка с сюрпризом

– Съезди на Забрежный рынок. Там на семнадцатом месте торгует Азат. У него купи яблоки. Любаша любит огромные красные. Ещё большие жёлтые груши, розовый виноград и апельсины. Затем пройди в киоск «Дары природы», там возьми лавандовый мед. Она только такой признает. В овощном киоске «У Темирязева» – авокадо и огурцы. В ларьке «Одинокая пальма» – бананы самые маленькие. Она большие не любит. Ну можешь три экзотики набрать: папайю, манго и этот, как его. Слово забыл. На «интим» похоже. Давай, помогай, вспомнить не могу.

– Я в экзотических фруктах не силён. Есть-то ем, а названия не запоминаю. Их же миллион, язык сломаешь.

– Ин… Интим… Ну же… Инт… Инжир! Точно!

– Прямо буква в букву. Хорошо тебя по голове приложи… – усмехнулся Вован.

– Ну тебя, начало же одинаковое. Вот и заклинило.

– Ты бы отдыхал сейчас побольше, Демьян. Тебе восстанавливаться надо, похоже.

Пока парни взяли паузу, Игнат успел включить на телефоне диктофон и прислонить его к двери, чтобы записать как можно больше. Надо же, столько времени рядом жил, а не знал, что Люба так любила фрукты, да ещё и не любые, а определённого цвета и размера. Он ни разу не видел, чтобы она ела что-то, кроме зелёных кислых яблок.

А Демьян тем временем надиктовывал:

– Сделаешь вечером салат из банана, авокадо, груши, винограда и манго. Она знаешь, как прикольно ест: кусочек фрукта зажимает в ручке, высасывает из него сок, а кожуру выкидывает. А потом счастливая летает по квартире и визжит от радости. Милая моя, обожаю.

– Игнат, – услышал парень голос Любы. – Врач сказал, что ничего страшного. Можно навестить. Ты со мной?

– Нет-нет, мне срочно по делам надо, – сказал парень и сразу куда-то побежал.

Люба равнодушно пожала плечами и приоткрыла дверь в палаты.

Демьян и Вован не смотрели на дверь. Они продолжали разговаривать, стоя у окна и наблюдая, как два воробья громко ссорятся, распушив перья.

– Ты как еду поставишь, не уходи сразу. Она свои дела делает через полчаса после еды. У неё кишечник короткий.

Любе стало интересно, о ком шла речь: о каком-то женском существе, но явно не человеке. Девушка затаилась у входа и прислушалась.

– Она после еды летает немного, а потом садится мне на плечо и теребит мочку уха. Такое умиротворение: нет никаких заговоров, Марго, завистников. Я даже представить себе не мог, что такая кроха столько счастья приносит.

– Пригласил бы лучше Любу… – сказал Вован. – Всё не в одиночестве вечера коротать.

– Любу? Да она же ненавидела меня. Знаешь, я, когда ей цветы отправлял, долго думал, подписаться или нет, а потом выбрал сонет Шекспира. Лучше классика никто не скажет, – в голосе прозвучало какое-то сожаление. – Впрочем, всё в прошлом. Ей уже до меня дела нет. Сам знаешь.

Люба слушала разговор друзей, затаив дыхание. Значит, он её любил? Так почему молчал? И зачем он проводил вечера в одиночестве, когда все знали, что он жил с Марго. Не Маргарита же летала по квартире, ходила в туалет через полчаса после еды и дёргала его за мочку уха.

– Демьян, ты это… – замялся Вован. – Ты прости, мы с Жекой и Барби тоже ей цветы послали и тоже без подписи. Ну, чтобы она думала, что от тебя.

– А третий от кого? – раздался за их спиной голос Любы.

Молодые люди синхронно обернулись. На лице Демьяна расползлась какая-то кривая улыбка. Словно он был рад и отказывался верить своим глазам.

– Люба? Ты? – спросил он и сделал шаг вперёд.

– Нет, лохнесское чудовище. Конечно, я. Ты как? Свят сказал, что ты в коме. Вот, пришла…

– Попрощаться? – спросил Демьян с издёвкой. – Узнала, что умираю, и сразу кинулась в объятия к другому. Можешь передать своему благоверному, что черепушка у меня чугунная, так что не дождётесь, – холодный взгляд синих глаз пронзил её насквозь.

От такой несправедливости девушку обуяла ярость. Она за него переживала, а он… Да как он посмел вообще?! Что за идиотские претензии? Он права на них не имел:

– Что, престарелая тётушка тебя покинула, и ты решил на меня переключиться? Так знай, ЗАСОСОВ, у меня тоже гордость есть! Я не какая-то там балалайка. Вот! Забирай свои фиги и на фиг ты мне сдался!

Девушка небрежно швырнула на кровать пакет, повернулась на каблуках и выскочила.

Демьян недоумённо посмотрел на Вована:

– Что это с ней?

– Признание в любви, – спокойно констатировал друг.

– А… – протянул Демьян. – Хорошо ещё, что она без приёмов из бокса мне призналась.

В палату снова влетела Люба, не переводя дыхание, она выпалила:

– Ты напыщенный индюк! За тебя переживают, а ты, ты… лось здоровый, в больнице валяешься! Да там Пётр Иннокентьевич так классно ведёт бывший твой проект. Ненавижу тебя. Фиг тебе, а не фиги! – она схватила пакет и снова выскочила из палаты.

– А что сейчас было? – Демьян удивлённо приподнял бровь.

– Ей плохо без тебя и она переживает за проект. Боится, что не ты…

Но договорить не дало очередное эффектное явление Любы:

– Ты… Ты…

– Лось здоровый, напыщенный индюк, а ты не балалайка. А ещё ты не можешь определиться с какими-то фигами, – со смехом проговорил Игнат.